Приказано не умирать - стр. 56
Вызвали «начпрода». Капитан великанского роста с побитым оспой лицом ввалился в штабной блиндаж этаким медведем, одышливо кряхтя. Сразу же стал дерзить начальнику штаба, объяснять про раскисшие дороги. Маторин стоял в стороне, не вмешиваясь в перебранку, когда капитан стал напирать голосом: «Все машины буксуют. Повозки тонут… Я что на себе потащу?»
– Потащишь! Собирай всех ездовых, всех шоферов и поваров и таскай на вьюках, таскай вручную. Нет, первым пойдешь в штрафники.
Говорил Маторин спокойно, вполголоса. Интендант хотел возразить, но разглядел во взгляде комдива лютую злость, тут же вскинул руку, прикрыл рот ладонью, развернулся и молча пополз из блиндажа. Вскоре понеслись по лесу его зычные команды и проклятия.
В траншеях под обстрелом противника солдаты лежали в ледяной воде. Только в сумерках, выставив передовые дозоры, они ползком, на четвереньках отходили во вторую линию обороны, где старшины делили продукты, доставленные во вьюках ездовыми и шоферами пешим порядком, выдавали табак, спирт для больных.
Комдива поражала живучесть солдат. Сам он по два-три раза в день менял мокрые носки и портянки, а все же хрипел, страдал застарелым кашлем. И, похоже, свалился бы вовсе, если бы не ординарец Коля Торцевой. Молодой деревенский парень, а умелый, словно заматерелый мужик. Придумал сам и на пальцах пояснил в дивизионной артмастерской, какую нужно изготовить сборно-разборную печурку, чтобы помещалась в вещмешке. С ней он вытворял чудеса. Растапливал рядом с НП в кустах, накрывшись плащ-палаткой для маскировки, и через полчаса, пропахший весь дымом, нес горячий чай, сухие портянки, светясь белозубой улыбкой на закопченном лице, да с приговором:
– Товарищ комдив, вам никак нельзя болеть, иначе все пропадем… – В этом проскальзывала и крестьянская лесть, и его природное простодушие.
Ночью Коля менял подворотнички, нарезал марлю и сшивал из нее носовые платки, подкладывал карамельки, которые обожал сам и считал, что их должны любить все остальные. Вгонял порой в неловкое положение Маторина этой постоянной заботой. Пару раз накричал на него из-за какой-то мелочи. А когда притащили Колю на плащ-палатке с развороченными внутренностями, то прикрыл шапкой лицо, чтоб не заметили его слабость.
Фронт дивизии растянулся на полтора десятка километров, но атаки немцев отбивали. Потери множились боевые и по болезни солдат. Противник, используя затишье на других участках фронта, перебрасывал сюда новые резервы. Никаких укрытий, зарыться в землю невозможно, кругом проступает вода из-за болотистой почвы. Налеты немецкой авиации с каждым днем всё сильней. Вопли солдат: «Где наши славные соколы!» – угнетали. В апреле прибыло необученное пополнение, чтобы заменить выбывших солдат. Офицеров не хватало, авиационная бомба угодила в блиндаж штаба дивизии: погибли разом артиллеристы, управленцы, заместитель начштаба. Несколько офицеров получили тяжелые ранения. Уцелел по счастливой случайности комдив Маторин со своим неутомимым комиссаром Зильдерманом, подполковник Кабанов, да несколько офицеров, которые находились на НП.