Приговоренные к любви - стр. 49

– Самое главное, что мы все в безопасности и невредимы, – говорит Эсме.

– Если не считать моей уязвленной гордости, – пожимаю я плечами, стараясь прогнать уныние.

– Взгляни на это так, – Эсме, сидя на диване, подтягивает колени к груди. – Тебе довелось переспать с объектом твоего детского обожания, и он оказался чертовски хорош в постели. Он дал тебе множество оргазмов, забрал твою анальную девственность, и ты не скоро забудешь свой двадцать первый день рождения.

– Ради бога, Эсме. Ты дура? – огрызается Пен, сердито уставившись на нашу лучшую подругу. – Опомнись и перестань нести чушь. И прекрати действовать не подумав. Это не шутки. Ты не была в том подвале. Сьерре повезло, что там оказался Бен. Я содрогаюсь при мысли о том, в каком состоянии она была бы сейчас, если бы он не смог помешать.

Эсме сразу принимает пристыженный вид и тихо говорит:

– Пен, думаешь, я этого не знаю? – Ее глаза тоже наполняются слезами. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я не терзаю себя за это.

– Все хорошо, – говорю я и беру подруг за руки.

Я знаю, что Эсме не такая легкомысленная, какой хочет казаться. Она изо всех сил старается переварить случившееся, а юмор и пренебрежительность помогают ей не смотреть в лицо суровым фактам. Я знаю, что она по-своему раскаивается и старается загладить вину передо мной.

– Мы не будем искать виноватых, – продолжаю я. – Да, мы извлекли уроки из прошлой ночи, но я предпочитаю сосредоточиться на хорошем и не зацикливаться на том, что могло бы быть. И того же прошу от вас обеих.

Они кивают, и я откидываюсь на спинку дивана.

– В одном я уверена, – заключаю я, иронично улыбаясь. – Эти выходные я точно никогда не забуду.

Через несколько недель после возвращения из Вегаса жизнь возвращается в прежнее русло, но я никак не могу выбросить из головы события моего дня рождения. Я бы солгала, если бы сказала, что не думаю о Бене. Первые пару недель прошли как в тумане – я наконец в полной мере осознала, в какой была опасности, и пребывала в состоянии запоздалого ужаса. Каждый вечер я выпускала эмоции в своей студии, рисуя, пока душа не очищалась и я не обретала снова дзеновское спокойствие. Когда я прошла этот этап, все мои мысли занял Бен.

Грубое расставание все еще причиняло боль, но мой гнев в основном испарился. Мне едва удалось сбежать, и Бен спас меня от участи, которая либо убила бы меня, либо травмировала на всю оставшуюся жизнь. Теперь в моих эмоциях преобладают облегчение и благодарность, и я не нахожу в своем сердце ненависти к Бену. Может, я наивна, но я хочу помнить о нем хорошее, а в те выходные он доказал, что в нем все еще есть немало хорошего.