Пригласи меня войти - стр. 45
Но вид отцовского автомобиля на подъездной дорожке все испортил.
Олив спрятала металлоискатель в сарае для инструментов и наспех сочинила историю, объяснявшую ее отсутствие в школе. Отговорка о пропущенном автобусе выглядела бы слишком жалко. Олив могла сказать, что была слишком испугана и расстроена недавней трагедией, что погибшие дети были лишь немного старше ее, и она не смогла заставить себя сесть в автобус. Это, пожалуй, сработает. В сущности, это было лучшее, что ей удалось смастерить.
– Эй! – позвала она из кухни, ощущая растущий комок в горле. Она направилась в гостиную посмотреть, начал ли он работу, о которой они договорились с утра. Но характерный стук доносился откуда-то сверху. Неужели отец работал в коридоре с голыми стенами и открытой электропроводкой?
– Папа? – окликнула Олив.
– Я тут, – отозвался отец.
Она бегом поднялась по лестнице, прыгая через две ступеньки. У нее потемнело в глазах, когда она увидела, что отца в коридоре нет, а дверь ее комнаты открыта. Комната была ее прекрасным убежищем, с аккуратно застеленной кроватью и сокровищами, выстроенными на полках: разные мелочи, обнаруженные с металлоискателем (старинные пуговицы, гвозди и мушкетные пули), шкурка лисы, которую она сама застрелила и освежевала, и любимая мамина фотография, сделанная за несколько недель до ее ухода. Мама сидела за столом для пикника с пластиковым стаканчиком в руке и улыбалась в камеру. На ее шее было «счастливое ожерелье», которое мама практически не снимала в последние недели, – круглая подвеска со вписанным в нее треугольником и квадратом, внутри которого находился маленький кружок с глазом в центре. Мама называла это ожерелье всевидящим. Фотографию сделала Олив. Стоял теплый летний вечер, и папа жарил курицу на гриле. Радиоприемник был настроен на классическую музыку, и ее родители пили из пластиковых стаканчиков ром с кока-колой. Олив была счастлива, потому что мама находилась дома и пребывала в хорошем настроении, они с папой хорошо ладили друг с другом, целовались и называли друг друга «миленьким», «крошкой» и другими ласкательными прозвищами, от которых Олив закатывала глаза и издавала сдавленные стоны, хотя втайне радовалась тому, что они все еще любят друг друга. В тот вечер, когда она увидела, как мама взяла отца за руку после того, как он вернулся с тарелкой жареных куриных ножек, Олив действительно поверила, что они по-прежнему любят друг друга и все будет в порядке.
Олив медленно шла по коридору, как будто находилась в доме с призраками на Хеллоуин, когда на самом деле не хочешь видеть, что будет дальше.