Придорожная трава - стр. 41
Непросыхающий Мишка как всегда храпел на лавке в столовой. Пришлось встать и выйти навстречу гостям – Илья успел запереть двери на ночь.
На пороге стоял старик. Очень старый, столько не живут. Но особенный. Илья привык видеть стариков бедными, побитыми жизнью, непритязательными в еде и одежде. Этот же был одет в безупречный темный костюм, галстук, узкие вычищенные ботинки. На голове его сидела элегантная шляпа, а опирался он на зонтик-тросточку. Его редкие седые волосы, зачесанные назад, похоже, только что укладывал парикмахер. Илья попятился назад и пробормотал смущенно:
– Вам, простите, кого?
– Здравствуйте. Я хотел бы видеть Максимова Илью Анатольевича, – старик церемонно кивнул.
– Здравствуйте, – Илья вместо кивка на секунду втянул голову в плечи, – это я. Проходите, пожалуйста.
Ему стало очень неловко от того, что Мишка храпит на лавке в таком непрезентабельном виде.
– Вы никогда не спрашиваете незнакомцев, кто они такие и что им надо, когда они ночью вламываются к вам в дом? – поморщился старик и широко шагнул через порог, опираясь на трость.
– Если честно, то никогда, – хмыкнул Илья. – Наверное, вы сами мне объясните, зачем пришли, разве нет?
Старик улыбнулся и кивнул.
– Я могу присесть к столу?
– Конечно, – Илья смахнул с лавки на пол Мишкину грязную полотняную сумку, – если, конечно, не боитесь испачкать костюм…
– Нет, не боюсь, – улыбнулся старик, и лицо его вдруг осветилось и помолодело. И если до этого Илья чувствовал себя неловко, то после этой улыбки ему стало легко и комфортно, – и пусть вас не смущает ваш нетрезвый товарищ, я не ожидал увидеть ничего другого.
– Почему? – удивился Илья.
– Строители никогда не отличались трезвым образом жизни. К тому же я наводил о вас справки.
– Обо мне? Зачем? – Илья удивился еще больше.
– У меня к вам дело. Верней, предложение. Но перед тем как изложить его суть, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Вы не возражаете?
Илья помотал головой.
– Тогда сядьте и предложите мне чаю, что ли… – старик снова улыбнулся. Удивительная улыбка – открытая и добрая.
– Конечно, – Илья потянулся к чайнику и щелкнул выключателем, – но у нас кружки только железные остались, остальные перебили.
– Ничего, – старик закусил угол губы, пряча улыбку, – из железных кружек мне тоже доводилось пить. На фронте.
Илья прикинул, сколько ему может быть лет, и присвистнул. Самое малое получилось – восемьдесят.
– Мне восемьдесят шесть, – кивнул старик, как будто прочитав его мысли, – и зовут меня Павел Тихонович Ропшин, так что будем знакомы.
Илья пожал протянутую руку, худую и сморщенную.