Причины и следствия моего Я - стр. 21
– Угу. – Кормилец Филимон интроверт, и поэтому несколько скуп на выражения своих чувств, да и к тому же за всеми этими похвалами Витька, ему теперь видится нечто другое – коварство и вероломство. «Ты мне тут зубы не заговоришь», – Филимон подумал про себя и, прищурившись, обдал Витька холодным взглядом.
– Ну что, пора бы уже согреться. Давай, наливай. – Витёк своим соударением железных кружек вывел Филимона из своей внутренней констатации факта, планируемого Витьком заговора против него. После чего Филимон, сделав усилие, улыбнулся и, раскрутив бутылку, принялся разливать по кружкам эту содержащуюся в бутылке ядерную смесь.
– Я прямо уже чувствую внутренний запал вискаря! – С дрожью в теле, как и все присутствующие, не сводя своего взгляда с горла бутылки, из которой вытекала ядреная жидкость, сопроводил своим замечанием это действие Витёк. Что же касается самой ядреной жидкости, то в её консистенции были замешены десятки желаний и мокрот очень различных и очень незнакомых людей, которые по той или иной причине не удосужились увидеть дно своей бутылки. Которая в один ловкий момент перекочевала в руки Филимона и была перелита в эту пластиковую ёмкость, в которую, в общем, без всякого разбора и очередности и вливались все остатки недопитий уже не слишком бодрых людей.
Ну а сегодня Филимон, с помощью своих умелых действий, сумел не только выдавить из прохожего осознание его, Филимона, бренного бытия без каких-либо сигарет, а пока этот зазевавшийся прохожий делился с ним своими сигаретами, Витёк незаметно умыкнул у него его пакет, где, к их радости и оказалась только початая бутылка вискаря. Ну и этот вискарь и составил основу внутреннего содержания этой пластиковой бутылки. Оттого-то наверное Филимон, уставший от примитивности пития с примесями, предчувствуя практическую неразбавленность напитка, и заявил, что они сегодня гуляют.
– Ты, я смотрю, не только чувствуешь, но и весь запах уже втянул в себя, – с раздражением заявил Филимон, явно придираясь к Витьку (Филимон и сам во всю работал ноздрями, втягивая в себя эти возбуждающие и будоражащие сознание запахи).
Но Витек ничего не слышит, и как только Филимон каждому из них отмерил свою первую порцию, с жадным нетерпением приложившись к кружке, в один момент исчерпал все её возможности, после чего с благодушной улыбкой на лице отставив кружку, принялся уминать сыр с колбасами. Филимон же, чьё сознание, устав от своей занятости этим Витьком, мигом склонило его к своей кружке, как в детстве упершись лбом о края кружки, уже со своей жадностью принялся пополнять своё сознание этим источником зависимости от самого себя.