Причина его одержимости - стр. 29
– Для чего?
– Для того чтобы обезопасить нашу подопечную. Фонд, в котором я работаю, помогает женщинам, пострадавшим от домашнего насилия.
– Я знаю, Аня. Прошу заметить, что переломав мудаку руки и ноги, я эту вашу страдалицу защитил гораздо более эффективно, чем это смогла бы сделать система.
Ну, еще бы. Фыркаю, но тут же вновь скатываюсь в тихую истерику. Меня просто размазывает от его спесивой самоуверенности. И абсолютной непрошибаемости.
– Ты настоящий звереныш.
– Вот именно. Я буду глотки рвать за свое. Хорошо, что ты это понимаешь.
Звучит просто кошмарно. Так какого же черта внутри что-то екает, и вместо того, чтобы убежать от него на край света, я лишь все надсадней дышу?
– В скорую все равно надо позвонить. Это не по-людски.
– Да и похер. Сама сказала: я – звереныш.
– Зверям тяжело в клетке. Не боишься, что тебя посадят, если тот мудак так и помрет в подъезде?
– Нет.
– Полагаешь, смерть ему не грозит? – растерянно ловлю его взгляд.
– Полагаю, что к моменту, когда его обнаружат, никаких доказательств моей причастности к этому не останется.
– Ты уберешь свидетелей? – с намеком тычу большими пальцами себе в грудь. Кир в ответ хищно оскаливается:
– Нет. Всего лишь подчищу записи камер.
– Это не поможет, если я буду свидетельствовать против тебя. – Не знаю, зачем лезу на рожон.
– Ты не будешь.
– Так в этом уверен?
– Конечно. Аня, ты умная женщина и понимаешь, что тебе никто не поверит.
Я до того расшатана, что продолжать разговор просто нет сил. Но я все равно уточняю:
– Почему это?
– Потому что ты очень заинтересована в том, чтобы, убрав меня с радаров, прибрать к рукам наследство отца.
– Мне оно не нужно, – устало вздыхаю я.
– Расскажи об этом ментам, которые станут тебя допрашивать.
Осознание того, что он скорей всего прав, выбивает последнюю подпорку. Отвернувшись, вгрызаюсь зубами в плечо, чтобы не завыть в голос. Все же играть в сильную женщину и быть ей – две большие разницы. А ведь я, вжившись в роль, уже было поверила, что выковала в себе стальной несгибаемый стержень. Но ни черта! И Кир это понял сразу.
– Постой, – вскидываюсь, – а куда мы едем?
– Домой.
– Ты же говорил – завтра!
– А потом тебе к глотке приставили нож. Я не могу тобой рисковать. К тому же один день ничего не изменит.
– Я не буду с тобой трахаться сегодня! Ты что, не видишь?! Я и так не в себе!
И уж не знаю, почему, но именно эти слова достигают цели. Кир резко выворачивает руль. Останавливается, прижавшись к обочине, и поворачивается ко мне. Глаза горят демоническим огнем, крылья носа нервно вздрагивают:
– Именно потому, что ты не в себе, я спущу тебе с рук последний выпад.