Причастие мертвых. Тарвуд-1 - стр. 41
А пока он размышлял, из кухонной двери вышел и проследовал за стойку человек-гора. Огромный, смуглый до оливковой прозелени, черноволосый и до того страшный, что череп его мог бы занять достойное место на стене за стойкой. На лице было поровну шрамов и татуировок, на руках, до закатанных по локоть рукавов, татуировок было, кажется, чуть больше, чем шрамов. А белая идеально-чистая ткань рубашки контрастом превращала темную кожу в шкуру броненосца.
– А это Мигель, – сказали Мартин и Лэа хором.
– Угу, – Заноза кивнул, – я догадался.
Этому типу «Смеркалось» был как раз по руке. И «знакомые», висящие на стеночке, были подходящей компанией. Это его Лэа запугивать собиралась?
– Привет, Мигель! – Лэа первой пошла к стойке, – это Заноза, он будет жить у тебя.
– Буэнас диас, сеньора и сеньоры, – густой бас подходил этому громадному человеку как нельзя лучше. Из-под черных густых усов сверкнули белые зубы, и это, определенно, была улыбка.
– Глоссолалия… – Заноза забыл поздороваться. – Это же испанский! А ты, – он развернулся к Мартину, – говоришь на итальянском. На английском я слышу только Лэа.
– Я говорю на русском, – Лэа озадачилась.
– А я почти не знаю русского, поэтому слышу тебя по-английски. Но знаю испанский и итальянский, и Мартина слышу то как итальянца, то как англичанина, а вы, – Заноза взглянул на Мигеля, – говорите на мексиканском испанском.
Еще одна улыбка:
– Вы тоже, сеньор, вы тоже.
– Это я машинально.
С каждым нужно говорить на родном языке – неизменное следование этому правилу делало его основной дайн неотразимым. В Алаатире это работало как прикормка для зверья между охотничьими сезонами: эффект дайна накапливался, влияние росло, возможностей становилось все больше. Ну, а в тех краях, где приходилось бывать наездами, знание языков было катализатором дайна. Вот и здесь сработало.
Значит, Мигель не просто слышит его речь, как испанскую, а знает, что он действительно говорит на испанском.
– А если так? – спросил Заноза на итальянском, и вопросительно уставился на Мартина поверх очков, – есть разница?
– Сейчас ты говоришь по-итальянски. Интересно… я же тебя и раньше по-итальянски слышал, но знал, что это другой какой-то язык.
Мартин был озадачен. Лэа тоже. А вот Мигель – ни капли не удивился.
– Всегда так было, – прогудел он, поставив на стойку перед Мартином чашку с горячим кофе, – с испанским и французским, а может и с остальными, их я не знаю. – Перед Лэа была поставлена чашка с чаем и вазочка с горячим хрустящим печеньем. – Ана по-французски говорит, Берана по-испански, теперь и сеньор Заноза тоже. Их совсем по-другому слышно, чем вас, сеньор Халькон, или сеньору Дерин, или тех, кто на тарвудском разговаривает.