Размер шрифта
-
+

Презумпция виновности - стр. 39

Дед Федя совершал малопонятные Пикулину действия: к форкопу его старенького 412-го «Москвича» был закреплен прицеп «Скиф», и этот прицеп был доверху наполнен… кирпичом.

Сунув кейс под мышку, Сашка приблизился.

– Дядь Федь, ты что, переезжаешь?

Испуганно вынырнув из салона, дед с седыми мохнатыми бровями буркнул:

– Тихо, шельмец… Почему решил?

– Да вот, вижу, квартиру куда-то по частям перевозишь. Где кирпича-то набрал? Тут целый поддон, четыреста штук, не меньше. А при его цене это никак не меньше двух пенсий человека, бравшего Вену и Будапешт…

– Тсс!.. – прошипел дед Федя, стрельнув глазами куда-то в глубь двора. Санька проследил за его взглядом и увидел продукт «точечной» застройки Холмска – возведенный под крышу шестнадцатиэтажный дом.

– А-а, понятно. – Санька подтянул сползающий кейс и кашлянул. – Статья сто пятьдесят восьмая, часть третья. От пяти до десяти. С конфискацией имущества или без таковой.

Старик оттолкнул Пикулина от прицепа и стал потуже натягивать брезент на разложенном кирпиче.

– Это тебе, шельмец, от пяти до десяти. А мне – амнистия в связи с шестидесятой годовщиной.

– С каких это пор на день рождения амнистии объявляют? – незаметно развигая сломанные замки чемоданчика, удивился Сашка. – Мне, например, никакой амнистии не было, хотя как раз на именины и взяли.

– Сопля! – рассердился старик. – Шестьдесят лет Великой Победы! Иди отсюда, не гневи.

– Воровать, дед, тоже с умом нужно, дабы не вводить судей во искушение. Они, между прочим, тоже не все на фронте были и годовщины считают. Это что валяется?

Дед Федя посмотрел под колесо прицепа. Там лежал кирпич.

– Тьфу ты, черт! – Он нырнул под прицеп и быстро упрятал кирпич под брезент.

Теперь полегчавший кейс можно было опустить в руке, придерживая отваливающуюся его крышку указательным пальцем.

– Это называется, – назидательно говорил Пикулин, наблюдая, как старик спешит сесть за руль, – оставление вещественных доказательств на месте преступления. Я тебе честно скажу, дядя Федя, ваше поколение – ни украсть, ни покараулить. Все бы строили, строили… Сначала Власть Советов, потом плотины, потом коммунизм… И, наконец, построили…

– Пшел отсюда! – гаркнул вконец рассерженный старик, и его «Москвич», хлопнув дверцей, как люком чердака, взревел изношенным двигателем.

Дойдя до помойки во дворе дома в соседнем квартале, Сашка опустил кейс в один из баков. Вынул из кармана телефон, набрал номер, обрадовался, что директор взял трубку сразу.

– Это я, Бронислав Олегович, Пикулин. Заболел я. Не выйду завтра. Грипп.

– Куриный, что ли?

Страница 39