Презумпция виновности. Часть 2. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия. Наши дни III - стр. 52

Соседями Гриши были москвичи Максим Демидов и Андрей Муравьев. Они тоже отсиживали последние месяцы своего срока, да еще ждали назначения суда по условно-досрочному освобождению. Муравей сидел по наркоманской статье три года и постоянно грустил. Он реально боялся выходить на свободу, потому что был абсолютно неуверенным в себе человеком. За годы в изоляции он сумел слезть с героина, на котором плотно сидел на воле, и был чистым. Освободившись, боялся снова подсесть на дурь и окончательно сторчаться. Теперь, когда срок наказания подходил к концу, эти переживания усиливались, загоняя его в конкретную депрессуху.

Максим же, наоборот, был очень позитивным мужиком и старался во всем видеть положительные моменты. В прошлом он тоже наркоманом, но не дошел до стадии героина и в основном баловался гашишем. Сидел он, правда, за воровство по статье 158. Они вместе с женой обнесли шмоточный магазин в торговом центре Москвы и вытащили на себе дорогую мужскую и женскую одежду для дальнейшей перепродажи, чтобы на вырученные средства купить очередную дозу. Максиму дали два года и семь месяцев, его жене – три года. На вопрос судьи «Понятен ли приговор?» он ответил отрицательно и поинтересовался, почему же супруге дали больше. И получил ответ, что при аналогичном преступлении женщина всегда должна получать более жесткое наказание, дабы запомнить урок на всю оставшуюся жизнь.

Макс частенько отправлял жене в колонию письма, а из редких ответных весточек получал информацию о том, что условия отбывания наказания в женской колонии намного жестче, чем в мужской. Например, звонить женщинам можно по «Зоне-телеком» только раз в месяц, и только по предварительной записи, и только на пятнадцать минут. Частенько очередь в положенный для звонка день быстро заканчивалась, и приходилось ждать следующего месяца. Работа на швейке у женщин была тяжелее из-за высокого плана, а УДО отсутствовало. Конечно, для галочки отпускали нескольких женщин в год, но это стоило либо очень больших денег, либо страшно неприятных услуг, которые надо было оказывать в больших количествах. Питание было малокалорийным, как и у мужиков, зато наказаний за любой маломальский проступок – вдоволь. От такой жизни жена Макса выглядела ужасно, в отличие от Евгении Васильевой из Министерства обороны, которая, несмотря на тяжкую статью о мошенничестве и растрате, просидела два с половиной года, пока шло следствие, в своей тринадцатикомнатной квартире в центре Москвы под домашним арестом с правом многочасовых прогулок, посещения бутиков и торгово-развлекательных центров, а затем, после оглашения приговора Пресненским судом, получила пять лет и уехала в колонию во Владимирской области, где через тридцать четыре дня вышла по УДО. Причем добиралась Васильева до колонии явно не в столыпинском вагоне, а по приезде без прохождения карантина была назначена заведующей клубом и в первый же свой рабочий день подала ходатайство на УДО. Скоро был назначен суд, и так же быстро составлены все сопутствующие положительные характеристики. Судебное заседание в городе Судогда не затянулось, поскольку рассмотрение ходатайства об условно-досрочном освобождении экс-руководителя ДИО Минобороны Евгении Васильевой не сопровождалось дебатами. Все стороны придерживались той точки зрения, что препятствий для применения к осужденной УДО нет. В характеристике самого руководства исправительной колонии №1 Владимирской области, предоставленной суду, говорилось, что осужденная в колонии работает подсобным рабочим. Как сообщил судья Илья Галаган, оглашая характеристику, «Васильева содержится в колонии на общих условиях, трудоустроена подсобным рабочим, со своими обязанностями справляется, не нарушает режим, опрятна, ни взысканий, ни поощрений не имеет». В колонии Евгения Васильева прошла индивидуальную психологическую программу коррекции личности, согласно которой «прогноз благоприятный, вероятность возможного рецидива невелика». Отдельно представитель колонии Нина Азовская отметила в суде, что «Васильева проявляет интерес к культурно-массовым мероприятиям в колонии, участвует в них, посещает лекции». Не возражали против УДО и представитель прокуратуры, потерпевшие и ФСИН, располагавшая материалами на Евгению Васильеву из колонии. А товарищество собственников жилья по Молочному переулку города Москвы, в которое входила Евгения Васильева, даже прислало в суд письмо, в котором говорилось, что она «своевременно оплачивает коммунальные услуги, доброжелательна к соседям, не имеет ни с кем конфликтов… активно участвует в благоустройстве подъезда и детской площадки». Представители ФСИН РФ считали, что ключевая фигурантка дела «Оборонсервиса» Евгения Васильева может быть освобождена немедленно, если такое решение примет суд. Пенитенциарная система не возражала. Как заявил ее адвокат, «Васильева не имеет претензий или взысканий со стороны администрации колонии, она в период отбытия наказания относилась уважительно как к сотрудникам колонии, так и другим осужденным». Защитник также добавил, что его клиентка «полностью возместила ущерб»: «Вам предоставлено гарантийное письмо, в котором говорится, что она трудоустроена. Кроме того, Васильева имеет госнаграду – орден Почета». Было ли это указание с самого верха или Васильева сумела заплатить всем больше, чем весит, но в колониальном сообществе эта история имела эффект разорвавшейся бомбы, вызвала множество споров, осуждение и чувство несправедливости – все зэки не понаслышке знают, что для простого смертного такой кейс просто невозможен. Хочешь не хочешь, а минимум полгода в колонии просидеть придется, несмотря на прошедший срок подачи ходатайства на УДО.