Президентская историческая библиотека. 1941—1945. Победа. Проза. Том 1 - стр. 29
– Здравствуйте, товарищи, здравствуйте, – сказал он. Оглядев начальника штаба, он спросил: – Что это у вас такой вид утомленный, Илья Иванович?
Начальник штаба, обычно называвший командующего по имени и отчеству – Виктором Андреевичем, сейчас, перед важным заседанием военного совета, громко ответил:
– Чувствую себя превосходно, товарищ генерал-лейтенант. – И спросил: – Разрешите доложить обстановку?
– Что ж, вот и дивизионный комиссар идет, – сказал командующий.
В зал вошел Чередниченко, молча кивнул и сел на крайний стул в углу стола.
– Минуточку, – сказал командующий и распахнул окно. – Я ведь просил не раскрывать окна, – и он строго посмотрел на секретаря.
Обстановка, которую докладывал начальник штаба, была нелегкой. Пробивные клинья немецко-фашистской армии били во фланги наших частей, угрожая им окружением. Части наши отходили к новым рубежам. На каждой речной переправе, на каждом холмистом рубеже шли кровавые бои. Но враг наступал, а мы отступали. Враг занимал города и обширные земли. Каждый день фашистское радио и газеты сообщали о новых и новых победах. Фашистская пропаганда торжествовала. Были и у нас люди, видевшие лишь вещи, казавшиеся им неопровержимыми: немцы шли вперед, советские войска отступали. И эти люди были подавлены, не ждали хорошего впереди. В «Фелькишер беобахтер»[28] печатались огромные шапки, набранные красными буквами, в фашистских клубах произносились радостные речи, жены ждали своих мужей домой, – казалось, речь идет о днях и неделях.
Докладчик, и его помощник полковник, и секретарь, и командующий, и дивизионный комиссар – все видели синюю стрелу, направленную в тело советской страны. Полковнику она казалась страшной, стремительной, не ведающей устали в своем движении по разлинованной бумаге. Командующий знал больше других о резервных дивизиях и полках, о находящихся в глубоком тылу соединениях, идущих с востока на запад; он прекрасно чувствовал рубежи боев, он физически ощущал складки местности, шаткость понтонов, наведенных немцами, глубину быстрых речушек, зыбкость болот, где он встретит германские танки. Для него война происходила не только на квадратах карты. Он воевал на русской земле, на земле с дремучими лесами, с утренними туманами, с неверным светом в сумерках, с густой невыбранной коноплей, с высокими хлебами, скирдами, овинами, с деревушками на обрывистых берегах рек, с оврагами, заросшими кустарником. Он чувствовал протяженность сельских большаков и извилистых проселков, он ощущал пыль, ветры, дожди, взорванные полустанки, разрушенные пути на разъездах. И синяя стрела не пугала и не волновала его. Он был хладнокровный генерал, любивший и знавший свою землю, умевший и любивший воевать. Ему хотелось одного – наступления. Но он отступал, и это мучило его.