Президент не может умереть - стр. 14

Выстрел прозвучал оглушительно, все непроизвольно вздрогнули. Тело казненного повалилось лицом вниз, по нему прошла короткая волна судороги, а колени подтянулись к животу, словно ему внезапно стало холодно. В мертвой тишине, когда Хомутов уже решил, что больше не выдержит, упадет от внезапно навалившейся слабости, Гареев проговорил вполголоса:

– А теперь – ты.

Хомутов обернулся и увидел, что Гареев смотрит на арестованного. Тот понял, кажется, переводить и не требовалось: охранники разом шагнули к нему, рванули ставшее ватным тело, поставили на колени рядом с трупом, и когда голову его пригнули – вышло так, что он смотрит в лицо казненного.

Гареев приблизился и жестко сказал:

– У тебя минута, чтобы решить.

Один из конвоиров упер ствол пистолета в затылок Джавада. Хомутов поспешно перевел, словно опасаясь, что не успеет, и этого человека расстреляют прежде, чем он донесет до него смысл сказанного – не все потеряно, можно остаться жить, но только следует быть сговорчивее. В камере снова повисла тишина. Джавад молчал, и когда тишина стала совершенно невыносимой, Гареев в бешенстве ударил стоящего на коленях человека носком башмака под ребра и выкрикнул:

– Идиот! Да из тебя жилы по нитке вырвут, если не расколешься! – Он повернулся и бросился прочь из камеры. Хомутов поспешил за ним, не успев даже толком перевести слова полковника.

Джавада Хомутов больше не видел. Гареев распорядился поместить переводчика в отдельном кабинете, и Хомутов быстро сообразил, для чего это сделано: Джавада пытали, и Гареев не хотел, чтобы Хомутов при этом присутствовал. Человек из другого ведомства, вернется в городок, начнет болтать о том, что видел в Мергеши. Когда понадобится – вызовут.

Однако с Джавадом ничего не выходило, это Хомутов видел по Гарееву. Тот время от времени заходил в кабинет мрачный, отрывисто бросал переводчику:

– Переведи им…

Разговор всякий раз был один и тот же. Следователь разводил руками, его усатое лицо казалось скорбным, полковник же требовал еще и еще поднажать. Тот в ответ кивал, и они с Гареевым удалялись, снова оставляя Хомутова в одиночестве.

Когда за окном уже начало темнеть, появился раздосадованный Гареев, бросил отрывисто:

– Едем ночевать! Пусть сами возятся.

По его лицу было видно, что он безмерно утомлен.

Везли их через весь Мергеши – плоский, утопающий в красной пыли городок. Хомутов опустошенно смотрел в окно. Однако и денек выдался! Он с удовольствием надрался бы сейчас до свинячьего визгу, если бы был у себя в посольском городке, а не здесь. Машина остановилась где-то на окраине. За высоким забором под деревьями прятался небольшой белый дом. Было сумрачно и прохладно.