Прежде чем ты узнаешь мое имя - стр. 36

– Я хочу сфотографировать тебя, Алиса.

Комната накренилась. Обычно, когда он наблюдал за мной в классе, у меня возникало точно такое же ощущение в животе, будто я одновременно тону и плыву, хочу, чтобы он продолжал прикасаться ко мне, но в то же время хочу прикрыться, вскочить на ноги и убежать. Вместо этого, загнав дрожь поглубже, я не сдвинулась с места. В конце концов, это то, что, по его словам, от меня требовалось.

– Мне нужно, чтобы ты оставалась совершенно неподвижной.

Я ответила:

– Да, конечно. Я уже делала это раньше.

Теперь он знает, что это неправда, хотя я еще не сказала ему, сколько мне на самом деле лет. То, что я скрываю от него свой возраст, больше похоже на недомолвку, а не на настоящую ложь. Особенно по сравнению с тем, что я сказала Глории, когда вернулась, чтобы забрать кое-какую одежду. Я сказала, что еду на озеро с Тэмми. Кое о чем лучше никогда не рассказывать, потому что это ничего не изменит. Достаточно того, что он знает, что я солгала, будто у меня есть опыт работы моделью. Он бы и так догадался: я вздрагиваю каждый раз, когда щелкает камера.

И я все равно вздрагивала даже тогда, когда уже немного пообвыклась. Прошлой ночью, лежа без сна на этом диване, я думала о том, как быстро вещь, которая раньше казалась странной, может стать нормальной и даже обычной. В тот первый день, когда мистер Джексон сфотографировал мое обнаженное тело, я находилась где-то еще, за пределами объектива, может быть, даже за пределами комнаты. Я задрожала, когда он сделал один снимок, затем другой, уверенная, что он подошел слишком близко, увидел слишком много. Но я ни разу не попросила его остановиться, не попросила его вернуться к мольберту. Закончив, мистер Джексон завернул меня в мягкое одеяло, и мы всю ночь проговорили об искусстве и Боге.

– Я верю, что это одно и то же, – сказал он.

Мы ели домашние начос, и он никогда не прикасался ко мне. По крайней мере не так, как прикасаются, намекая на что-то еще. Я спала на диване, завернувшись в одеяло, а на следующее утро он сфотографировал меня через полуоткрытую дверь, пока я принимала душ, а позже, вернувшись на диван, мистер Джексон захотел сделать еще один снимок.

– Свет сейчас прекрасен, Алиса.

На этот раз я не пыталась мысленно сбежать из комнаты. Я не сводила глаз с объектива, пока открывался и закрывался единственный, наведенный на мое тело, глаз камеры. Я чувствовала себя сильной, глядя прямо на него. Позже мистер Джексон показал мне несколько снимков, но бледная обнаженная кожа, мягкий треугольник волос между моими ногами ничего для меня не значили. Я не могла перестать смотреть на то, как сверкали мои глаза, как мои губы на мгновение изогнулись в оскале.