Прежде чем ты узнаешь мое имя - стр. 10
В остальном все было чудесно, но мое сердце все же пропустило пару ударов, когда я наконец добралась до нужной двери и постучала. Тут храбрость меня покинула. Меня впустили и провели по узкой лестнице, и, постепенно покрываясь испариной и прижимая «лейку» крепче к себе, я пошла мимо рядов закрытых дверей, пока не нашла нужную мне.
Собственная кровать, общая ванная комната. 300 долларов в неделю – все включено…
Да, я заплачу наличными…
Нет, у меня нет аллергии на собак…
Вот полный адрес, если поедешь на поезде, ближайшая остановка – 96-я улица и Бродвей…
Я поеду на автобусе, буду на месте к 9…
Как пожелаешь.
Как пожелаешь. Странный способ закончить беседу, подумала я тогда. Но все же оценила оперативность этого Ноя. Сделка была заключена за несколько сообщений, без каких-либо дополнительных вопросов. Никаких ненужных любезностей или болтовни. Теперь, когда мой стук эхом отдается от дерева, тонкий лист которого нас разделяет, я осознаю, что даже не знаю, как звучит его голос. Дверь в квартиру Ноя со скрипом открывается, и я вижу сначала один голубой глаз, а затем козырек темно-синей кепки. Начищенный черный ботинок. А потом что-то холодное и мокрое касается моей руки. Прежде чем я успеваю отступить, большая коричневая собака протискивается в полуоткрытую дверь и бросается на меня.
– Франклин!
Во вспышках лап и шоколадного меха появляется дергающий собаку за ошейник Ной. Мы втроем, спотыкаясь, вваливаемся в дверь, и у меня вырывается такой смешок, о существовании которого я никогда и не подозревала. Этот смех, как прохладная вода в жаркий день, оказывает мгновенное действие: любое напряжение, которое я чувствовала, ослабевает, как ремень моей сумки, которой я позволяю упасть на пол. На секунду Ной и собака исчезают, а я остаюсь одна, в самой красивой комнате, которую когда-либо видела. Под моими ногами поблескивает полированное дерево, а высокие широкие окна над сиденьями с толстыми подушками уступают место увешанным книжными полками стенам и кушеткам, достаточно большим, чтобы на них можно было лечь. Я вижу разбросанные по полу маленькие яркие игрушки – кости, резиновые цыплята и теннисные мячи, а потом у меня отвисает челюсть, потому что на другом конце комнаты я замечаю блестящее черное пианино. Над пианино – огромная сверкающая люстра, подобной которой я никогда-никогда не видела в реальной жизни. Каждый кусочек свисающего хрусталя, такой нежный, такой совершенной формы, что я сразу же думаю о каплях дождя. Или слезах.
Странная мысль приходит мне в голову, опускается на плечо, как перышко. Сколько горя видела эта комната?