Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - стр. 8
Тут Евсевий позволил себе чуть-чуть кивнуть. Митрополит Сергий отметил это, и сказал:
– Ну, хватит уже болтать! О делах мы уже переговорили, а эти разговоры – они до безконечности тянуться могут!
О делах, действительно, сказано было все. Задача была ясна, перспективы – более или менее. Экзамен – это постройка кафедрального собора, в случае успешной сдачи оного экзамена – перевод на более богатую и престижную кафедру. При этом очевидно, что чем более впечатляющим будет собор, тем лучше будет новая кафедра. Что тут непонятного? Все яснее ясного!
…Черная «Волга» уже мчалась по улицам города. Сначала мимо проносились типовые советские девятиэтажки грязно-голубого и сурикового цветов. Ближе к центру города стала попадаться дореволюционная застройка – от крепких бревенчатых изб до изящных (хотя и запущенных) зданий в стиле модерн.
«Волга» плавно затормозила у беленой оградки небольшого деревянного храма, выкрашенного в небесно-голубой цвет. Над колоколенкой и крохотным куполом его возвышались два восьмиконечных креста, обшитые металлом. В остальном церковь выглядела очень просто – продолговатое здание под двускатной крышей, нетипичное для русской церковной архитектуры, и по очень простой причине: до 1920 года здесь находился костел.
Евсевий вылез из машины, не спеша расправил плечи. Широко перекрестился на храм.
– Владыко, духовенство епархии в храме ожидает вас, – обратился к архиерею отец Игнатий. – Как благословите: сейчас в церковь идти? Или…
– Никаких «или»! – ответил Евсевий. – Сейчас же и пойду!
Еще раз оглядевшись, он в сопровождении священников направился в церковь. Тут же на колокольне начался трезвон. Двустворчатые входные двери храма были открыты, внутри горели все светильники, и уже на подходе ощущалась та запахо-звуковая симфония, которая бывает в небольших храмах на торжественных службах. Аромат софринского ладана, перебиваемый запахом горящего в кадиле угля и горячего воска, и тот характерный «дух», который стоит во всяком тесном помещении, заполненном людьми. Колокольный звон перемешивался с бряцанием колокольчиков на кадилах и стихарях, а фоном им было быстрое перешептывание священнослужителей и гул разговоров и благочестивых оханий прихожан…
Как все это было знакомо Евсевию! Сколько раз за последние два десятка лет он сам так же, с крестом на подносе или в ряду священников, встречал архиереев! Это были и викарные, и правящие епископы, не раз доводилось встречать и патриарха. А сейчас он сам впервые входит в кафедральный храм своей епархии уже как архиерей. Конечно, до того, после хиротонии, он уже служил в епископском сане в Москве, в храме Христа Спасителя. Но то было совсем другое дело! Он был очередным недавно рукоположенным епископом, каких там перевидали десятки. Архиерей, да еще и не из высших кругов, там не производил ни на кого впечатления, и даже соборные пономари смотрели на него чуть ли не свысока. Оно и понятно: тамошние попы регулярно служат с патриархом и членами Синода, они знают друг друга, а нередко и дружат. И реальных возможностей зайти к кому надо со своей просьбой и «правильно» решить тот или иной вопрос у тамошних священников или патриарших иподиаконов нередко гораздо больше, чем у провинциальных архиереев. Потому хоть по сану он был и святителем, но воспринимался в Москве как бедный родственник. Да и сам чувствовал себя так же.