Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - стр. 21

– Ну и хорошо… А там и решим окончательно.

Ярослав, благословившись, вышел, а архиерей продолжил пить свой чай, размышляя о том, стоит ли «давать ход» этому браку. То, что для Славы первична была хиротония, а не свадьба, было совершенно очевидно. Соответственно, если бы Преосвященный запретил ему жениться, то никакого брака бы не было. Стало быть, у него, как у епископа, был в данном случае выбор. Можно, конечно, и запретить. Только вот стоит ли? Да, по канонам женитьба на разведенной для клирика недопустима. «Да кому они нужны, эти каноны!» – брезгливо подумал архиерей. Воспитанный Владыкой Хризостомом в духе «современности» и «открытости», каноны он с юности привык воспринимать как излишний исторический рудимент. А если вынести каноны за скобки, то все получалось не так уж и плохо. Ну да, старше его, разведенная. Так ведь такая за молодого мужа будет крепко держаться. А то, что старше – это еще не то же самое, что старая. Лет на десять-пятнадцать хватит точно. Главное, сейчас, пока Слава молодой, чтоб рядом с ним жена была нормальная, а там уже его самого годы да заботы придавят. Да и к священнической службе, со всеми ее особенностями, он уже будет привычный. Тогда вероятность того, что он по бабам начнет бегать, резко снизится. Если разобраться, такая жена еще и лучше иной молодой: женился бы сейчас на невоцерковленной студентке, она бы через пару лет от него сбежала, и стал бы он целибатом. И еще через годик-другой сам бы начал куролесить…

«Ну уж нет! – подумал Преосвященный. – Этого точно не надо!»

На следующий день Ярослав пришел уже вместе с невестой. Архиерей и в этот раз был приветлив. Он даже (крайне редкий случай!) распорядился принести в свой кабинет чай и какое-то печенье – почти роскошь по меркам Иркутска 1990 года! – и на правах заботливого хозяина угощал Славу и Лену. Последняя была просто очарована таким простым, отеческим приемом. Что же до Преосвященного, то ему она тоже понравилась. Интеллигентная, умная, воспитанная – как раз то, что Ярославу нужно. «Вот и меняются времена! – рассуждал он про себя. – В годы моей молодости матушки – это либо поповские дочери, либо девки колхозные… А теперь, наконец, и интеллигенция пошла. Высшее образование, филолог, в типографии работает… Меняются, меняются времена!»

– Ну, вот и славно! Подавайте документы в ЗАГС, а как зарегистрируют, так мы вас и повенчаем! – довольно сказал архиерей. – А вы, Лена, смотрите, построже с ним! Я на вас надеюсь!

Лена сияла счастливой улыбкой.

Документы в ЗАГС были поданы. И через месяц, как и полагается, в паспортах Ярослава Андрейко и Елены, теперь уже тоже Андрейко, появились штампы, свидетельствующие о регистрации брака. На следующий день после этого их обвенчал кафедральный протоиерей. Единственное, что омрачало радость свадьбы – это реакция родителей Ярослава. Отец, несмотря на всю свою воспитанность и тактичность, охарактеризовал выбор сына посредством лексики, к которой он не прибегал со времен срочной службы. Мать от подобных комментариев воздержалась, однако во время венчания ее лицо было столь мертвенно бледным, что можно было подумать, ее сына отпевают, а не женят… Впрочем, совсем скоро должна была состояться хиротония, а следом за ней и переезд в Мангазейск, и общение с родителями, внезапно ставшее столь болезненным, поневоле должно было свестись к минимуму.