Пресс-центр - стр. 50

Вэлш посмотрел на телефонную трубку с изумлением, не мог найти слов, чтобы заключить беседу, подумал: «И это про нас-то говорят как про костоломов, а?! Какая все-таки несправедливость! Мои люди выполняют то, что им предписано уставом и руководством, а Дигон одной рукой толкает человека в пропасть, а в другой держит цветы, чтобы возложить их на крышку гроба».

Директор ФБР еще раз перечитал запись телефонного разговора и спросил своего помощника, ведавшего наблюдением за высшими чиновниками администрации:

– Вы убеждены в том, что Майкл Вэлш крутит свой бизнес в Гаривасе без санкции босса?

– Этого я утверждать не могу. Я утверждаю лишь то, что он встречается с людьми с Уолл-стрит, соблюдая все законы конспирации. А от своих, если есть санкция босса, не конспирируют.

– Подождем, – подумав, заметил директор ФБР. – Умение ждать – это больше, чем наука или талант, это призвание… Конечно же оптимальным решением этого любопытного дела была бы организация прослушивания бесед Вэлша… Я понимаю, что мы не имеем права записывать его разговоры без санкции босса, но ведь можно продумать, как подкрасться к нему со стороны его собеседников…

– Вы дадите мне санкцию на прослушивание разговоров Барри Дигона? – Помощник директора ФБР улыбнулся. – Я стану считать этот день первым в новом временном отсчете…

– Посоветуйтесь с нашими финансистами, – заметил директор ФБР. – Из тех, кто контролирует банки и связан с оппозицией в конгрессе. Может, вам подскажут какую-то любопытную зацепку, связанную с вывозом капитала, или что-нибудь в этом духе… Может, у них есть что-то на людей Дигона, тогда мы получим право послушать дедушку… Мне нужен повод, малейший повод, ничего, кроме повода…

14.10.83

Майкл Вэлш обычно просыпался в шесть часов; несколько минут лежал, не открывая глаз, силясь вспомнить сон; он верил снам, и очень часто днем с ним случалось то, что виделось ночью; потом, если ночь была пусто-темная, полное отключение, он собирался перед началом дня, четко выделял основные задачи и только после этого поднимался с кушетки (спал в библиотеке, перед сном обычно читал, порой среди ночи вставал к столу, не хотел тревожить Магги, она спала очень чутко; перебирался в комнату жены только на уик-энд, когда позволял себе роскошь отключать телефон или, того лучше, уезжать с ней на ферму) и отправлялся на гимнастику. Он разминался недолго, радуясь тому, что наступил день; все те недели, что он на свой страх и риск играл в «Корриду», были до того тревожны и рискованны, что по вечерам он не находил себе места, мечтая, чтобы скорее прошла ночь и началась ежедневная круговерть, которая засасывала, убаюкивала, давала привычное ощущение надежности.