Преследование - стр. 47
– Вы не одеты должным образом.
– Мои голые ноги, разумеется, не смущают вас… Амелия?
Она подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Гренвилл криво улыбнулся, в его темных глазах мелькнула догадка.
– Помнится, вы видели гораздо больше, чем мои голые икры, – заметил он.
– А вот это совсем уже неуместное замечание! – в ужасе вскричала Амелия. Теперь она действительно вспомнила, как расстегивала на нем рубашку в порыве страсти и проводила ладонями по этим твердым мускулам.
– Я никогда не прикидывался джентльменом, – усмехнулся он, но все-таки потрудился запахнуть рубашку. Потом, не сводя с Амелии пристального взгляда, медленно застегнул пуговицы. – Так лучше?
Но Амелии лучше не стало, нисколечко. Она понимала, что должна остановить поток нахлынувших на нее воспоминаний.
– Здесь повсюду – битое стекло. А вы стоите на полу босыми ногами, – резко сказала она.
Внезапно придя в чувство, Гренвилл трезво заявил:
– Жалкий осколок стекла не может причинить мне боль.
И тут Амелия увидела многочисленные порезы на его ступнях. И снова поспешила отвести взгляд.
– Ваши ноги уже в крови, Гренвилл, – сообщила она ему, поспешив перевести эту странную беседу в менее опасное русло.
С его губ слетел ироничный смешок.
– И вы волнуетесь о паре крошечных царапин?
Да, Амелия волновалась, но совсем не об этих порезах!
– Вы ведь не хотите подхватить какую-нибудь заразу, – попыталась его вразумить она.
– Мужчины умирают каждый день, – твердо, яростно отрезал Гренвилл. – От штыков, пороха, пушек, лезвия гильотины… А вы волнуетесь о каких-то несчастных осколках стекла!
И он рассмеялся невеселым, пугающим смехом.
Амелия изумленно смотрела на него, обхватив себя руками за плечи. Он говорил о войне и революции, но почему? Война тем или иным образом затронула большинство англичан, и рядовой житель страны читал о ней в газетах почти каждый день. О войне рассказывали на каждом постоялом дворе и в каждой таверне, слухи распространялись стремительно – поговаривали об угрозе вторжения французов, распространении террора, возможном падении Республики. Но Гренвилл говорил так, словно сам лично участвовал в этих событиях.
– Вы были на войне? – спросила Амелия. – Вы находились во Франции?
Он вдруг отвернулся. Не глядя на нее, Гренвилл подошел к журнальному столику перед золотистым диваном и взял бокал виски. Потом, словно не слыша Амелию, долго изучал напиток. И наконец, сказал:
– Я не люблю пить один. Уже поздно? Если не ошибаюсь, вы балуетесь бокальчиком бренди перед сном. Я разбил графин с бренди, но внизу есть еще множество бутылок.