Преследование - стр. 17
Джон снова заплакал. Уильям взял его за руку.
– Он вот-вот вернется домой, – с чувством, настойчиво сказал Уильям. Но тут же смахнул слезы со своих ресниц. Амелия посмотрела на старшего сына графа и подумала, что он станет таким же, как и его отец, – Уильям, определенно, уже и сейчас был серьезным и ответственным. Не успела Амелия заверить мальчика в том, что Сент-Джаст появится в поместье в самое ближайшее время и тут же приведет в порядок все домашнее хозяйство, как до нее донесся шум приближающейся кареты.
И еще до того, как Уильям вскрикнул, Амелия уже не сомневалась в том, кто прибыл в этом экипаже. Она медленно обернулась.
Огромная черная карета, запряженная шестеркой великолепных вороных коней, с грохотом неслась по дороге. На кучере красовалась типичная для служащих Сент-Джаста ярко-синяя с золотом ливрея, точно такая же, как и на двух лакеях, стоявших на запятках кареты. Амелия поймала себя на том, что, затаив дыхание, во все глаза смотрит на экипаж. Итак, Сент-Джаст все же вернулся.
Шестерка вороных чуть ли не галопом пронеслась по круговой подъездной дороге. Проскочив мимо часовни, кучер затормозил с криком «тпру!». Лошади, разбрасывая гравий, остановились недалеко от того места, где стояли Амелия и ее собеседники.
Сердце Амелии яростно заколотилось. Ее щеки пылали, будто объятые огнем. Саймон Гренвилл был дома!
Оба лакея спрыгнули на землю и бросились открывать дверцу кареты. В следующее мгновение из экипажа показался граф Сент-Джастский и направился к их компании.
Все мысли разом вылетели у Амелии из головы.
Граф был одет в украшенный вышивкой темно-коричневый бархатный сюртук, черные бриджи, белые чулки и черные туфли. Гренвилл был высоким – возможно, на дюйм-другой выше шести футов – и широкоплечим, с узкими бедрами. Амелия бросила взгляд на его высокие скулы, сильный подбородок и точеный рот. Ее сердце гулко стукнуло.
Гренвилл нисколько не изменился.
Он был так же красив, каким помнила его Амелия. Возможно, граф и поседел, Амелия не поняла этого, – под двуугольной шляпой был надет темный парик, чуть более рыжего оттенка, чем его естественный цвет волос.
Амелию будто парализовало. Во все глаза, не в силах оторваться, она смотрела на Гренвилла, который глядел только на своих сыновей.
В сущности, он, похоже, даже не заметил ее. Так что она могла открыто, без утайки, изучать его. Саймон казался даже более привлекательным, чем десять лет назад, просто потрясающе красивым теперь, когда ему было тридцать. В его облике появилось больше властности.
Воспоминания снова стали рваться на волю. Амелия из последних сил боролась, пытаясь сдержать их.