Прерванный полет «Боинга-737» - стр. 20
Расчет Бабура оправдался. Скорчившийся в кустах, он увидел силуэт лысого мужчины, прижавшегося лицом к окну изнутри. Не заметив ничего подозрительного, он отошел, на всякий случай проверил дверной замок и лишь потом вернулся к лестнице.
Вторично стучать Бабур не стал. На балконе никого не было, значит, Махмуд находился уже в доме и застать его врасплох не получится. Сумеет ли он воспользоваться своим преимуществом? Не дрогнет ли его рука, не подведут ли нервы? Ответов на эти вопросы не было. Все находилось в руках Аллаха.
Пока Бабур и Махмуд выполняли возложенную на них миссию, трое остальных членов банды находились в джабурском фуд-корте, или, проще говоря, в дешевой столовой, пропахшей специями, рыбой и кипящим маслом.
Несмотря на поздний час, в зале было шумно и многолюдно. Местные жители и туристы устремлялись к прилавку с одинаковым рвением, потому что цены тут были вполне приемлемы, а блюда готовились на любой вкус: китайские, индонезийские, индийские, японские, корейские и даже итальянские.
У выходцев из аскетичного Афганистана, не привычных к подобному изобилию, просто глаза разбегались, и слюни были готовы потечь по подбородкам.
Но командир, которого звали Али Карими, решил обойтись без излишеств. Подойдя к прилавку, он первым ставил на поднос выбранные яства, а помощник Рустам и подруга Рахима следовали его примеру. Таким образом все поочередно взяли креветочный суп, рис с тушеной курицей и сладкие пончики, которые предстояло запивать апельсиновым соком. Облюбовали столик в углу.
Повинуясь жесту Али, Рустам убрал подальше лишний стул, взял ложку и приготовился наброситься на еду, как изголодавшийся зверь, но был остановлен властным окриком:
– Не спеши, брат! Неизвестно, сколько придется ждать. По улице бродить опасно, можно нарваться на полицию. Пересидим здесь.
Рустам спорить не стал, подчинился беспрекословно. Он был единственным летчиком в группе и знал себе цену, но предпочитал с командиром не спорить, чтобы не нарваться на неприятности.
В Джабур он попал прямиком с похорон матери, состоявшихся в Кабуле. Присутствовало много родственников, мордешхами обмыли покойницу, многочисленные тетки и племянницы недостойно оплакали ее. Тело погребли на правом боку, лицом к Мекке. Могила была несколько глубже, чем соседняя, принадлежащая отцу Рустама, потому что женщина не достойна находиться на одном уровне с мужчиной даже после смерти. Потом поперек земляного холмика положили плоские камни, и печальный обряд завершился.
Нельзя сказать, что Рустам сильно горевал по матери: за последние десять лет он виделся с ней лишь однажды. Профессия летчика позволяла ему много странствовать, и он делал это с удовольствием, коллекционируя сувениры и подружек в разных точках земного шара. Если бы не излишняя суеверность, Рустама можно было бы назвать вполне современным человеком, однако, несмотря на внешний лоск, он продолжал верить во всяких шишиков, мадриахов и гулебибов, которые незримо обитают в укромных уголках, следят оттуда за людьми и стараются причинить им вред всеми доступными способами. Находясь на кладбище, Рустам опасливо зыркал по сторонам, чтобы какой-нибудь дух не застал его врасплох и не вырвал у него клок волос для ворожбы, а во время грозы молился, целуя амулет, надетый ему на шею в раннем детстве. Амулет этот, упрятанный в кожаный чехольчик и подвешенный на шнурке, придавал Рустаму уверенности, которой ему, по правде говоря, частенько недоставало, хотя он тщательно скрывал это от окружающих.