Преодоление - стр. 62
– Отведи их в лагерь! – жёстко приказал Кузьма боярскому сыну, сотнику, набычившемуся на него. – Тебе говорят!
И было заметно, что сотник не хотел подчиняться ему.
– Что здесь происходит? – спросил Пожарский, подъехав к ним.
– Да вот! – показал Кузьма на сотника. – Он хочет вырубить их! – выругался он на сотника.
Но это не подействовало на того.
– Это пленные, Тухачевский! – жёстко сказал князь Дмитрий сотнику, узнав его.
Глаза сотника, налитые кровью, выдавали, что он был на грани срыва. Злоба поглотила всего его. Он и смоленские служилые, окружившие гайдуков, готовы были расправиться с теми. Но им мешал Кузьма.
– Князь, не трогай его! – выступил вперёд Михалка Бестужев. – У него в Смоленске поляки всех родных свели под корень! Лютый он на них!
– А-а! – протянул князь Дмитрий.
– Давай принимай тогда ты сотню! – велел он Бестужеву. – А за ним следи, чтобы не натворил беды!
Он окинул взглядом смоленских, взиравших на него. Оставшись чем-то доволен, он улыбнулся им искренне.
– Всё, товарищи! – обратился он к ним. – Идите в свой стан! С победой вас!
– Слава князю! – крикнул Михалка, придя в восторг от его простых, но тёплых слов.
Смоленские поддержали его:
– Слава!.. Слава!
Пожарский, не ожидавший такого, смущённо улыбнулся. Махнув рукой на прощание им, он уехал от них вместе с Мининым.
Они поехали к казакам Трубецкого, вдоль крепостной стены Земляного города. Точнее, того, что осталось от неё. Поглядывая на сгоревшие стены, князь Дмитрий сокрушённо качал головой. Его город, почернев, призраком взирал на него. Да, это был не город – призрак, мираж. Ещё дымились головешки. Сочились хило струйки дыма. Вон там висит косая крыша, на двух столбах. Они обуглились и почернели. Со всех сторон несло гарью и смрадом от погоревшего скота, всей живности и барахла людского.
С казачьими атаманами они съехались на самой береговой круче.
– Князь, мы помогли тебе! – сказал Пожарскому атаман по прозвищу Седой, из мелких атаманов.
Князь Дмитрий запомнил его, приметной внешности, когда тот был в свите Трубецкого, встречавшей их на речке Яузе.
– Благодарю, товарищи, за помощь!.. Вас Трубецкой послал? – помолчав немного, спросил он атаманов.
Седой усмехнулся и отрицательно покачал головой:
– Нет! Теперь он задаст нам трёпку за эту вольность!
– Ты что-то не поладил с ним? – спросил другой атаман Пожарского. – Вот стал бы с нами, тогда бы не попал вот в эту переделку!
Князь Дмитрий промолчал. Он и не думал оправдываться или в чём-то убеждать этих атаманов. Он понимал, как крепко те держались казацкой вольницы и как обидчивы были, когда свою волю проявлял ещё кто-то помимо них.