Прекрасные господа из Буа-Доре - стр. 1
Том первый
Глава первая
Дон Антонио д’Альвимар, испанец итальянского происхождения, называвший себя и подписывавшийся Скьярра д’Альвимар, был одним из наименее заметных протеже фаворита Кончини{2}, хотя и выделялся умом, воспитанием и изысканными манерами. Это был красавец мужчина на вид лет двадцати, хотя и говоривший, что ему уже тридцать. Роста скорее низкого, чем высокого, очень сильный, правда, это не бросалось в глаза, ловкий, он привлекал женщин блеском живых и пронзительных глаз, а также приятностью беседы, всегда легкой и очаровательной с дамами, но содержательной и увлекательной с людьми серьезными. Он почти без акцента говорил на многих европейских языках и обладал немалыми познаниями в области древних языков.
Несмотря на все эти похвальные достоинства, Скьярра д’Альвимар не смог завязать самостоятельной интриги при опутанном интригами дворе регентши. Ближайшим друзьям он сообщил, что хотел понравиться ни много ни мало, как самой Марии Медичи, вдове Генриха IV{3}, и занять в сердце королевы место своего хозяина и покровителя маршала д’Анкра.
Но Ла Балорда[1], как называла ее Леонора Галигай{4}, не обращала внимания на маленького испанца, видя в нем лишь стройного офицера, выслужившегося из рядовых, навсегда обреченного на второстепенные роли. Да и вообще, заметила ли она его искреннюю или поддельную страсть? История об этом умалчивает, да и сам д’Альвимар никогда об этом так и не узнал.
Он мог привлечь к себе внимание умом и приятными манерами. Истинную причину, по которой Кончини оставил сердце регентши равнодушным, надо искать в другом. Конечно, не в его происхождении или недостатке ума. Препятствие к высокой фортуне куртизана{5} крылось в нем самом, препятствие, которое его честолюбие не смогло преодолеть.
Будучи ревностным католиком, он обладал всеми пороками свирепых испанских католиков времен Филиппа II{6}. Подозрительный, неугомонный, мстительный, беспощадный, он верил в Бога искренне, но без любви и без света, вера его была искажена страстями и ненавистью, свойственными политике, идентифицировавшей себя с религией, к великому неудовольствию доброго и милосердного Бога, завоевания которого свершаются в моральной сфере путем милосердия, а не жестокости в мире фактов.
Как знать, может, и Франции довелось бы изведать режим инквизиции, если бы Скьярра д’Альвимар покорил сердце регентши. Но этого не случилось, и Кончини, вся вина которого состояла в том, что он не родился достаточно знатным, чтобы безнаказанно воровать и грабить, как высшие вельможи, до самой своей трагической смерти обречен был только наблюдать за переменчивостью и продажностью политики регентши.
После убийства маршала д’Анкра д’Альвимар, скомпрометировавший себя на его службе во время дела парижского сержанта{7}, вынужден был исчезнуть, чтобы не оказаться втянутым в процесс Леоноры{8}.
Он был бы не прочь переметнуться к другому фавориту, фавориту короля господину де Люиню{9}, но дело не выгорело. Хотя он был не более щепетилен, чем любой придворный своего времени, он понял, что не сможет смириться с обычаями королевской политики, идущей на уступки кальвинистам, дабы купить покорность принцев, вертевших реформистской религией в угоду своим интересам.
Когда королева Мария попала в откровенную немилость{10}, Скьярра д’Альвимар решил, что в его интересах сохранять ей верность. Королева, даже в изгнании, могла делать щедрые подарки верным ей людям. Все в мире относительно, а д’Альвимар был так беден, что милости даже разоренной королевы могли дать ему шанс.
Он участвовал в подготовке бегства из Блуа, как несколько лет назад играл третьи и четвертые роли в различных политических комедиях, разыгрываемых то Филиппом III{11}, то Марией Медичи, дабы осуществить королевские браки{12}.
Господин д’Альвимар, работая во благо других, был довольно ловок, честен и трудолюбив. Его можно было упрекнуть лишь в мании высказывать собственное мнение в тех случаях, когда вполне достаточно следовать мнению других и оставлять лавры победителя на долю более значительных лиц, когда сам ты лицо незначительное.