Прекрасные - стр. 6
Я люблю своих сестер, особенно Амбер. Она всегда была мне ближе всех. Каждая из нас заслуживала стать фавориткой. Мы тяжело трудились, чтобы постичь искусство красоты. Я так сильно этого хотела, что внутри ни на что другое просто не осталось места.
Кажется, мои глаза были закрыты целую вечность, но тут карета снова тронулась. Королевские капельдинеры приблизились к ней, в золотых пуговицах их мундиров отразился свет ночных фонариков. Четверо встали вокруг меня, образуя квадрат, открыли замки, взялись за рычаги по краям моего стеклянного шара и оторвали его от основания кареты, словно мыльный пузырь, тонкий и невесомый.
Встав с сидения, я постаралась сосредоточиться и сохранить равновесие. Капельдинеры пронесли меня к центральной сцене. Я уговаривала себя не нервничать. Дома Дюбарри полностью воссоздала помост, включая золотой цилиндр, на который должны были установить мою платформу.
Подготовка к этому дню началась, когда мне исполнилось тринадцать. После трех лет уроков, лекций и упражнений я точно знала, что должна сделать. И хоть мы не раз все отрепетировали, я дрожала так, словно внутри стеклянного шара случилось небольшое землетрясение.
– Я выступлю лучше всех, – шептала я себе под нос. – Мне будут громко аплодировать, а королева назначит меня фавориткой, как когда-то назначила маму. Я поселюсь во дворце и увижу мир. Делая людей красивыми, я никогда не допущу ни одной ошибки. – Я повторяла эти слова снова и снова, пока они не прогнали мой страх.
Как только за рычаг потянули, послышался скрип шестеренок. Платформа под моими ногами поднялась над толпой. Обитые бархатом королевские трибуны, установленные на специальных конструкциях, возвышались высоко над толпой. Люди, сидящие там, наклонились в мою сторону, прижимая к глазам бинокли и подзорные трубы и приставив к ушам слуховые трубки, похожие на слоновьи хоботы. На их лицах читалось ожидание чуда, как будто я была запертой в сосуде звездой, готовой в любую секунду заблестеть.
Платформа остановилась. Я потянула маленький рычаг на полу, и стеклянный потолок надо мной разошелся в стороны, как яичная скорлупа. Вечерний теплый воздух, сладкий «на вкус», мягко коснулся моей кожи. Если можно было бы поймать этот ветер в бутылку, он осел бы на дне сахарной пудрой. Звезды сияли так ярко, что казалось, будто они совсем близко: протяни руку, возьми одну и спрячь на дне бьютикейса.
Над затихшей площадью слышался только нарастающий гул океана. Жители Орлеана смотрели на меня – ту, которая последней будет демонстрировать свои таланты. Дюбарри не подготовила меня к тому, что я почувствую, находясь в центре внимания. Мое сердце замерло: так много взглядов устремились на меня!