Преемница Бабы-Яги - стр. 2
Потому, отчитываясь не перед кем-то — перед Верховным главой Ковена! — он продолжал гнуть свою линию.
— Поглотители не выдержали поток. Все три. Полагаю, мы не учли концентрацию родовой магии в объекте. Я не проверил. Моя ошибка.
— Но в неё сила тоже не попала? — Верховный Никон сидел в позолоченном кресле и смотрел на сына глазами постороннего человека. В было нём мало отцовских чувств, если не сказать — отсутствовали вовсе. Для него Алек был хорошим — нет, отличным! — служащим. Исполнительным, неэмоциональным, одиноким, достаточно жестоким. И всё же у конкретно этого инквизитора была исключительная черта, делающая его ещё более значимым в глазах Верховного — Алек носил фамилию Минин.
— Никак нет.
— Хорошо… — Никон встал, поправляя бархатную красную рясу. От ряс других вышестоящих Ковена она отличалась только узким золотым палантином, ниспадающим на грудь с двух сторон, и похожего вида манипулом. Никон любил поглаживать расшитую ткань, иногда задевая повисшую на руке кисть-борлу, словно эти знаки отличия придавали ему сил. Впрочем, это возможно — никто, кроме самих Верховных, не знал об особенностях этого одеяния, а руны соулу на палантине и догаз на манипуле вполне могли иметь силовое воздействие. — Жаль, что энергия пропала, мы бы во многом могли её использовать. Надеюсь, ты понимаешь, что подобная ошибка не может остаться безнаказанной?
— Да, Верховный, — Алек склонил голову ещё ниже. В какой-то степени ему было даже интересно — как отец извратится в этот раз? Не то чтобы Алеку приходилось часто ошибаться, но даже маленькие оплошности давали Верховному право придумать для своего верного слуги что-то новенькое.
— С этого года ты будешь назначен заведующим кафедры предупреждения и ликвидации негативной ритуалистики и колдовства. Дополнительная ответственность сделает тебя более внимательным к деталям.
Алек едва слышно выдохнул сквозь зубы. Интересно, а куда дели прошлого заведующего? Вроде он показывал себя только с положительных сторон…
Впрочем, для таких вопросов не время — с Верховного станется назначить Алека деканом всего факультета, неподъёмными оковами прижав его к Завесе и институту. Нет, такого Алеку не надо, так что без лишних слов:
— Будет исполнено, Верховный.
— Ты свободен.
Алек поклонился и спиной, развернувшись лишь у самой двери, покинул помещение. Это не было проявлением раболепия — лишь соблюдением служебной этики.
Алек крепко держался за правила. Тем удивительнее для него было их нарушить.
Нарушил. И какие последствия? Решил, что самый умный: теперь Морена лежит без сознания, и над ней трясутся лучшие колдмедики Завесы.