Предводитель Маскаронов - стр. 25
(((((((((
В тот день намечалась тусовка. Позвонил Педрин. Мы договорились с ним встретиться у метро Петроградская. Вслед за ним позвонил Сладкий. Мне так не хотелось, чтобы он был там же. Безобразный пожиратель фуршетов. Самое мерзкое, он быстро, с птичьей дозы, напивается, и начинает похабно себя вести. Красномордый сатир. Он начинает, как кликуша, выкрикивать матерные слова и хватать женщин за места. Похотливо, холодно и больно. Он позвонил, начал въедливо липко расспрашивать, я по какой-то мягкотелости выдала ему информацию.
Было скучно, мертво. Сладкий ворчал: «И кто только пойдёт такую похабень рассматривать без фуршета. В искусстве главное – фуршет!», – ворчал он себе под нос. Но по некоторым признакам фуршет всё же должен был скрасить неприглядное искусство. На стенах висели увеличенные до безобразия фрагменты японского международного кухонного быта. Пакеты, упаковки, баночки, разрезанные морепродукты на столе, кусок живой розовой японки, случайно попавшей в кадр. Красивая оранжевая лососина, скоро перельющаяся в жёлтую кожу восточной женщины…
– По-моему, фотохудожник где-то недотянул,– бормотала зажиревшая фуршетщица, плотоядно посматривая на фуршетный стол, на который официанты выносили и выносили тарелки с тарталетками и подносы с шампанским.
–Ничего нового. Всё как везде,– прошептал маленький кудрявый безработный искусствовед Сёма, принюхиваясь.
– Хаос жратвы и быта,– заметил фотограф Сладкий, потирая руки.
–И кто его только раскручивает? Кому это нужно?– удивлялся Сёма.
– И кто только эти фотки купит? Педрин, может быть… Ему для салона интимных причёсок лососина разверстая подошла бы…,– переживала профессиональная фуршетчица.
–Я бы такое и даром не повесил. Я и сам так могу- щёлк, щёлк в смазанном режиме,– ворчал фотограф Сладкий.
–Гавно, а не выставка, – сказал правду толстый мохнатый модный художник Ваня Стрижов.
В центр зала вышла хозяйка галереи, высокая увядающая красавица в гламурном костюме, из бывших манекенщиц в отставке, удачно вышедшая замуж за отечественного миллионера. «Искусство Бориса Махальского не нуждается в представлении. Мы все его знаем! Он занимает достойное место в артпространстве Петербурга. На этот раз он сделал серию фотографий «Образы и подобия». И я с радостью предоставляю слово куратору нашего выставочного зала Игорю Колесейчику.
Игорь Колесейчик, тяжёлым вздохом сопроводив поднос с тарталетками, переносившийся мимо него на заветный стол, скособочился и забубнил гнусаво в микрофон:
–Этот парень бегло говорит на английском и изучает японский. Опыт повторений его не только исключает, но и изводит из небытия «повторенное». Его фигуры, выглядывающие своими фрагментами среди кухонного быта, в пространство, зарезервированное художником, смогли бы рассказать, с чего всё это начиналось… Любая его работа достойна того, чтобы течь в глаза своим символическим значением, пропуская блики утаённых страстей. Он, взрослый человек, типа как Сезанн…