Предложение - стр. 18

Все это время ей приходилось оставаться в «Твиттере», потому что Ник пользовалась им для работы и, кроме того, не хотела показывать, что слова этих придурков ее расстраивают. Плюс это был ее стиль – саркастичная, остроумная, толстокожая женщина, которую ничто не задевает. Ей пришлось притвориться, что она смеется вместе со всем остальным миром над тем, какой она была сукой, ретвитнуть несколько глупых мемов со своим лицом и пошутить в «Фейсбуке» об изменении статуса ее отношений, в то время как на самом деле она чувствовала себя подавленной и затравленной.

По крайней мере, Карлос и Анджела не попали ни на одну запись из тех, что она видела в Интернете. Может быть, они оказались рядом, когда камера еще была выключена, или окружили ее до того, как группа успела снять что-то достойное внимания. В любом случае это было хорошо. Она бы не хотела, чтобы они оказались втянуты в этот бардак или чтобы весь мир ополчился на них за доброе дело.

Или даже скорее «за добрые дела» – во множественном числе. Мало того что они спасли ее от съемочной группы, увезли со стадиона и доставили к подругам, так Карлос еще, как оказалось, в субботу вечером, после ее победы в драке с Даной и Кортни за право оплатить счет в баре, заплатил за все. А Ник даже не знала ни его фамилии, ни какого-нибудь способа связаться с ним, чтобы поблагодарить.

– Подожди-ка, Николь, – произнесла она вслух. Она постоянно разговаривала сама с собой, когда оставалась одна в квартире, что случалось часто. – Ты ведь журналист. А значит, в состоянии найти человека менее чем за пять минут.

В итоге у нее ушло примерно полторы. Вот он, Карлос Ибарра, с фотографией и всем прочим, на сайте его больницы. Слава богу, субботний бурбон не притупил ее память. Адреса электронной почты в его профиле не было, но она заглянула на сайт больницы, чтобы посмотреть, как выглядят другие мейлы сотрудников. Зашла в свою почту, открыла панель создания нового сообщения и попыталась игнорировать десятки новых писем, пришедших с момента последнего просмотра.