Предчувствие - стр. 6
Дед меня Колюхой называл, а так-то, если вам это интересно, я просто Колька.
– А вообще-то я вроде припоминаю, в чем дело. Давно это было: все-таки выловил Генька этот дурковатый где-то налима большого, так по деревне целую неделю ходил с ним и всем показывал эту черную склизкую уродину, а не рыбину. Его уже и гонять стали, чуть ли не оглоблями, тем более что рыбина-то протухла, конечно. Она ведь человечину ест! Утопленников, что на дне лежат, застрявши в корягах. Все они, налимы, такие! Тьфу, ни в жисть есть их не буду! С тех пор вот и прозвали Геньку рыбаком.
А про Шкваркиных что? Иду я, значит, дальше… Ну так вот, слышу, в кустах тех кудрявых что-то неладное творится! И тут бесы тоже что-то устроили. Кильдым, поди. А деревня спит мертвецким сном, как будто упились все на Иванов день. Потемкам все поху… все нипочем, – поправился дед мигом, вспомнив про мое малолетство и подумав, что хоть я слушатель вполне прилежный и смышленый, но развивать далее мои познания в великом и могучем русском языке пока что преждевременно и никак не надо.
Большим педагогом был мой дед!
Конечно, не мог он равнодушно пройти мимо еще одного бесовского места. Притом, что и до избы своей не так ему уж и долго идти оставалось. И раздвинул он кусты те дерзко, чтобы матами пресечь бесчинства очередные чертовские. Скорее всего, хмеля в нем еще немного бродило, может, потому он такой смелый и был.
– И что ты думаешь, Колюх? А там, в кустах, на тебе! Видение! Вижу саму Шкваркину старуху, а на ней с голой жопой, что даже в темноте видать, этот ейнов сын, Геня-рыбак! Вот что бесы вытворяют! Шли бы, гады ползучие, в избу. Чего тут прямо в кустах охальничество устроили? Хотя в избе, может быть, другие бесы сидели и потому не пускали этих двоих, пуще того, на улицу выставили. Поди теперь разберись.
И как только и во что они не выворачиваются, крылатые! Скажу тебе, Колюха, не стал я материться, а как есть, перекрестился: Матерь божья! Что творица!
Помню, мой дед тогда возвел очи к небу, то есть к потолку избы своей, и увидел, что потолок давно уже протекает! Желтые круги засохшего дождя на обоях, которыми и был заклеен потолок, выдавали имеющуюся где-то на крыше течь. Но дед, крякнув и поводив еще очами по потолку, как будто и там где-то затаились зловредные черти, продолжил.
– До чего обнаглели бесы потемкинские! Какие срамные виды и картины человеку, идущему мирно домой да от жисти этой паскудной уставшему, в темноте представляют! И бедокурят, что хотят. Но не в этом дело. Я оттуда быстрее, от кустов этих, думаю, а пой ду-ка я вон! То есть в сторону Калиткиных. Да не тут-то было…