Предательству вопреки - стр. 7
— Не сходится кое-что, — говорит почти лениво. И только сжатые скулы выдают, насколько же он на самом деле напряжён. — Подумай сама: моя невеста страстно провожает меня по идиотской традиции провести день накануне свадьбы порознь. Какой недоумок вообще это придумал? — фыркает недовольно, — вечером звонит и признаётся в любви. А на следующий день я нахожу записку со словами, что ты передумала, кольцо и крестик внутри. Крестик, сделанный в точности, как тот, что я оставил тебе, когда уехал из детдома.
Он кладёт локти на стол, смотрит в упор:
— Отсюда вопрос: что в тот день случилось, Маша?
Тишина становится слишком громкой, безжалостно ударяя по вискам. Демьян молчит. Выжидает. Даёт время придумать ложь. Взмахом руки, не сводя с меня глаз, отправляет подошедшего официанта, лишь бы нам не мешали.
— Я не выдержала. Не смогла. — Говорю какую-то путаную чепуху, потому что правду ему знать не стоит.
— Ты меня два года из Америки ждала. Что в тот день случилось? Скажи мне. — Обеими руками он берёт мою ладонь и сжимает пальцами. — Ты должна сказать.
Он давит на меня.
Требовательный взгляд, повелительный тон — это всегда на всех действовало: ни знакомые, ни подчинённые долго не могли этого выдерживать.
— Я ничего тебе не должна, Демьян. Оставь меня. Всё кончено. Прекрати это.
Голос сипит. Мне тяжело, потому что я погружаюсь в тот день. Я его посекундно помню.
День, когда узнала диагноз и ушла от него.
— Я имею право знать правду. Это простой вопрос, Маша: почему ты от меня ушла?
Вот почему. Потому что он и тогда бы давил на меня, как давит сейчас. На глаза наворачиваются слёзы, которые сдерживаю одной лишь волей, но я на грани.
Я не выбирала жизни без него, так сложились обстоятельства.
Я с радостью осуществила бы нашу общую мечту: подарила бы ему детей, строила бы карьеру и разговаривала бы с ним за ужином.
В чувство приводит нежное прикосновение пальцев к моей щеке. И это прикосновение настолько отличается от резкого взгляда, что вытаскивает наружу самое болезненное.
Резко выдёргиваю руку и автоматически прикладываю к груди. Туда, где висит крестик.
— Я не стану портить тебе жизнь! — говорю, поспешно вскакивая с места, — Прости, я… я не могу. Я просто не могу, хорошо? Забудь меня. Прости. Мне нужно идти…
Делаю несколько шагов назад спиной, продолжая путано произносить слова и, развернувшись, быстро направляюсь к гардеробной. Такси приезжает через несколько минут. Здесь, в центре города, вызвать машину — не проблема.
И только оказавшись внутри, даю волю эмоциям — слёзы отчаянно катятся по щекам, а я даже не делаю над собой усилий стереть их.