Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - стр. 49
Вернувшись, мама и сестра поведали мне о реакциях на эту новость.
– Да этот извращенец ей в отцы годится, – сказал Вим.
А Кор рассмеялся:
– Она – вылитый Вим, ему тоже только старых селедок подавай.
– Это ненадолго, не волнуйся. Можете представить себе Асси с пылесосом? Так что скоро все закончится, вот увидите, – сказала мама.
Но их прогнозы не оправдались. Мы с Яапом оставались вместе.
Днем я училась, а он занимался домом, покупал продукты, стирал и каждый вечер сооружал великолепный ужин для меня и своего восьмилетнего сына. Это был чудесный мальчик, оставшийся на воспитании папы после ухода мамы. А теперь он обрел в моем лице нового члена семьи. Я привязалась к этому ребенку и к тому, что связано с воспитанием детей.
– Дети – самое прекрасное, что есть в жизни. Я хотел бы иметь ребенка от тебя, – говорил Яап.
И я подумала – а чего тянуть? Мы уже воспитываем одного, так почему бы не завести второго? Эмоциональных барьеров тоже почти не было. В отличие от меня, мое дитя будет расти в атмосфере любви и согласия, с действительно любящим отцом.
Диплом об окончании гимназии я получала в девятнадцать лет – на седьмом месяце беременности. В зале сидела моя семья – Яап и мой приемный сынишка, которому тогда было десять. Через два месяца у нас родилась дочь. Мы назвали ее Мильюшка.
Через два года после появления Мильюшки наше финансовое положение превратилось из неустойчивого в катастрофическое. Яап не мог кормить семью продажей своих картин и выкручивался, став участником государственной программы поддержки художников. Программа прекратила свое существование, и мы остались без денег. Яап был вынужден прервать свое артистическое отшельничество и стал торговать фантазиями.
В течение нескольких следующих лет он блуждал от одного доморощенного культурного проекта к другому. Иногда за них платили, но чаще – нет. Но его роль в проектах всегда была исключительно важной – ему предоставляли даже «ассистентку». Он все время был чем-то очень занят.
Я же занималась домашним хозяйством, на которое у Яапа теперь не было времени, детьми и подрабатывала уборщицей, чтобы семья сводила концы с концами. Несмотря ни на что, такой образ жизни меня очень радовал: духовный рост по-прежнему был для нас важнее материального благополучия. Яап поддерживал мое желание учиться философии. А вот моей семье все это совершенно не нравилось. Яап – слабак, поскольку он разрешил мне продолжить образование, а я – плохая мать, отдавшая трехлетнюю дочь в ясли. Меня бесило, что они пытаются навязать мне свои нелепые традиционные представления о воспитании детей.