Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - стр. 22
В тринадцать лет я стала бездомной.
Взбунтовавшись против отца, я поставила маму в крайне трудное положение. Поскольку меня выгнали из дому, она оказалась перед выбором: принимать навязанные ей условия существования и впредь, отказавшись от собственного ребенка, или стать хозяйкой своей судьбы и уйти от мужа без копейки денег.
Будучи сильным человеком, мама выбрала второй вариант.
Сделать этот шаг ей помогло счастливое стечение обстоятельств. Наша соседка из дома напротив, тетушка Вим, полюбила дядюшку Геррита, и они стали жить вместе у нее. А мама могла переехать в его дом на улице Линденграхт.
– Значит, так было суждено, – сказала мама.
Ей разрешили отсрочить арендную плату. Я нашла работу на рынке и отдавала все деньги маме. Она начала работать сиделкой при пожилой даме. Так мы сводили концы с концами.
Мы жили там вчетвером: Соня, Герард, моя мама и я. От отца нас отделяло около километра – не слишком большое, но безопасное расстояние. Мама спала на раскладушке в гостиной, а мы на больничных койках, подаренных Луисом – пожалевшим нас знакомым отца. Луис занимался разборкой зданий и забрал койки из госпиталя, который пошел под снос.
На чердаке имелся шкаф со встроенным душем, где мы и мылись. Там было холодно и тесно, но я все равно чувствовала себя как в раю. Ни страха, ни крика, ни рукоприкладства.
Я наслаждалась этой жизнью. Но продолжалась она недолго.
Отец стал уговаривать маму вернуться – при помощи соседей. Они ему очень сочувствовали – он выглядел таким несчастным и всеми забытым, рассказывая им, что жить не может без жены. Ради ее возвращения он был готов на все.
Соседи передали это маме. В порыве ответственности за свои супружеские обязательства она согласилась поговорить с отцом. Он заверил ее, что изменится, что с пьянством, скандалами и побоями будет покончено навсегда. Мама слишком легко поверила всему этому. Вдобавок нам нужно было освобождать дом на Линденграхт: тетушка Вим довела дядюшку Геррита до ручки, и он решил вернуться в собственный дом.
Мама вернулась к отцу, и я была вынуждена снова жить там. Я ненавидела ее за это. Тогда я совершенно не входила в ее положение: у нее почти не было денег, и ей с детьми на руках негде было жить. Поняла я это позже, сама став матерью-одиночкой.
Но не в тринадцать лет.
Не успела мама переступить порог дома, как вновь начался ужас. После своего «бунта» я стала главной мишенью отца, и мне приходилось все тяжелее и тяжелее. Я старалась как можно реже появляться дома, но если я не ночевала, он отыгрывался на маме. Я была вынуждена ночевать там, чтобы не допускать этого. Вим ушел из дому уже несколько лет назад, Соня не вернулась вместе с нами и жила отдельно на улице Ван Халлстраат, а Герард проводил большую часть времени у своей подружки Дебби. Я не могла оставлять маму наедине с Лысым Психом из страха, что однажды он забьет ее насмерть.