Предатель. Сломанные лозы - стр. 9
Возможно, он его никогда не отмечал. Альберт раньше об этом не задумывался. Какая разница? Свой день рождения ему отмечать в любом случае было не за что, да и незачем.
Потоптавшись в полутемной прихожей, он полез было за телефоном, но внезапно услышал приглушённый шум где-то в глубине дома. Поколебавшись, двинулся в сторону узкого, плохо освещённого коридора. Однако по мере продвижения вперёд коридор, поначалу напоминавший крысиную нору, становился всё шире и светлее, праздничный шум нарастал, а когда Альберт остановился возле притворённой двери, музыка и смех по ту сторону грянули в полную силу.
С удовольствием узнав в общем возбуждённом гомоне голос Лины, он улыбнулся во весь рот и толкнул дверь от себя.
... Количество выпитого уже никто не считал. А Лина оказалась очень нежной... Во время медленного танца она так льнула к Альберту, так задорно, запрокидывая голову, смеялась его неуклюжим шуткам, что он окончательно потерял голову. Решительно взяв её за руку, Альберт потянул девушку в коридор — наверняка здесь найдётся хотя бы одна ещё никем не занятая комната?
Однако, едва выйдя из гостиной, он ощутил, что больше не держит Лину за руку. Оглянувшись, Альберт увидел, что исчезла не только девушка, но и вся освещённая часть дома.
Тьма, внезапно появившаяся из ниоткуда, словно ластиком стёрла праздничный дебош.
Зато на чёрных стенах стали появляться белые следы... Прямо на глазах по потолку побежали дорожки, Альберт с изумлением узнал в них отпечатки медвежьих и волчьих лап.
И тут, словно вторя его изумлению, торжествующе зазвенел детский смех — словно кто-то незримый разом толкнул десятки серебряных колокольчиков. Смех звучал, казалось, совсем рядом, руку протяни.
Альберт так и сделал — и нащупал дверную ручку. Дверь, скрипнув, медленно отворилась. По глазам ударил яркий полуденный свет.
Посреди большой детской, залитой солнечными лучами, на пестром пушистом ковре медленно кружилась в танце девочка лет шести-семи. Она была одета в белое кружевное платье, под длинным подолом которого виднелись босые ступни. Копна волнистых волос, перехваченная широкой синей лентой, отливала на солнце золотом. Глаза девочки были закрыты, плавные замедленные движения наводили на мысль, что ребёнок находится в лунатическом трансе. Она прижимала к груди белого плюшевого медведя — очень большого, в её рост, и неприятно натуралистичного.
Но тут, словно почувствовав его взгляд, девочка остановилась — и открыла глаза. Зелёные, бездонные из-за расширенных зрачков, на детском личике они казались огромными. Серьёзный, недетский взгляд так контрастировал с ангельским видом ребёнка, что Альберт невольно поёжился.