Предатель. Измена мужа - стр. 51
– Костик! Хватит! Потерпи немного! – сердито одергиваю сына, я испытываю жутчуйшую неловкость от того, что чужой мужчина касается наших вещей.
– Не волнуйтесь. Все хорошо.
– Да, спасибо. Мне так неловко. Серьезно…
– Прекратите, мне не сложно. А вы в реабилитационный центр? Я могу вас подвезти. Тут еще метров пятьсот шагать. У меня как раз жену сегодня туда переводят.
– Ой, нет-нет, – запинаюсь отнекиваясь. Какой к черту реабилитационный центр?! – Мне в “Глорию” это через дорогу…
– … да я понял.
Перебивает и тут же активнее начинает собирать вещи Костика, при этом делая вид, что мне не существует. Мне становится не по себе, и не найдя его поведению никакого оправдания кроме как злость, бубню под нос:
– Простите.
– Ничего… – отвечает мне в параллель и наши слова заглушает оглушающий скрипучий свист тормозных колодок и свистящий звук резины об асфальт.
Секунды. Я вскидываю взгляд и у меня жизнь вся перед глазами проносится в одном единственном мимолетном кадре. Когда вижу несущийся прямо на нас черный джип.
– Боже!
Только и успевает сорваться с губ. Прижимаю к себе Костика сильно сильно…Визг тормозов совсем рядом. И в нем слышна неминуемая угроза… или даже смерть…
Зажмуриваю сильно-сильно глаза. Сжимаюсь. И вдруг неожиданно для себя ощущаю как нас с Костиком охватывают сильные руки. И толкают вперед, я только и успеваю что ахнуть и сделать шаг в сторону, но… оказываюсь недостаточно быстрой …. не успеваю опомниться как оглушительный удар сотрясает все мое тело. А дальше… Из моей груди вырывается дикий крик! Он оглушает меня саму, а потом вдруг прерывается и наступает полная темнота. Больная. Вязкая. Затягивающая в свои топи.
И я медленно тону, опускаясь на дно, где меня прошибает нестерпимая агония боли.
8. Глава 8
– Папуль, – мурлычет в динамик Карина.
Откладываю бумаги. Откидываюсь на спинку кресла.
Брови на автомате ползут к переносице.
Боже. Она вылитая своя мать. Повадки. Голос. Интонация. Да, мне достаточно только одного сказанного ею слова, чтобы понять с какими намерениями звонит дочь.
– Слушаю, Карина. Только давай по делу. У меня работы столько, что в твоей головке не уложиться и малая часть сий информации.
– Пап, ну что сразу, – обиженно вздыхает и тут я в ее голосе улавливаю плаксивые нотки. Да чтоб ее!
– Зайчонок, – смягчаю тон, ослабляю напор. – Что у моей куколки случилось?
Картина громко сопит в трубку. Молчит.
– Ну, давай пупсик. Ты же знаешь, как папа не любит, когда ты так делаешь!? – напоминаю дочери.
– Владик ушел, – сдавленно произносит два слова, от которых у меня кровь мгновенно приливает к голове.