Предатель ада (сборник) - стр. 4

Итак, я выслужился перед лицом Земли, но униженная звезда смотрела на меня с неба – звезда, которой Коперник подарил корону, а я отобрал. Впрочем, звезда не таила на меня обид, она просто хотела, чтобы я разгадал ее тайну. И я разгадал. И за это получил еще одну Нобелевскую премию. От денег я не отказывался, в экосоциалистическом обществе они все равно не имели особого значения: на все великолепные деньги, врученные мне шведским королем, я смог бы один раз выпить дайкири, правда, из очень специального бокала. Тайна нашего времени, равно как и тайна любого другого времени, находится в ведении физики, а физика (как бы ее саму это знание ни тревожило) произрастает на почве метафизики и в эту же почву затем и уходит, дабы ее насытить. И хотя получеловечество стоит на пороге открытий куда более страшных, чем те, что я совершил, все же эльфы порхают над бездной, и в переплетениях сетчатых зеркал на их стрекозиных крыльях вспыхивает свет далекого будущего.

Я разгадал тайну Солнца. В центре этого газового сгустка находится точка абсолютного холода. Так называемая точка О (в данном случае перед вами не ноль, а буква, скрывающая в себе звук). Я вычислил температуру этой центральной точки Солнца – ее минус равняется вывернутой наизнанку сумме температур всех остальных точек Солнца, кратной физической секунде регулярного излучения. Здесь сейчас не появятся формулы. Зачем? Эти математические формулы и так высечены на стали, мраморе, серебре, золоте и на человеческих черепах. Я так люблю черепах! Они ковыляют или дремлют повсюду в траве моего сада.

Среди этой травы, где темные панцири бродят словно шляпки крепких ходячих грибов, сидит моя дочь – жирная востроглазая трехлетка с шарообразной копной мелкокурчавых волос. Она сидит среди яркости дня, как смоляное чучелко из сказки про хитрого кролика. А я, хитрый изможденный кролик, по-прежнему облаченный в белую модную одежду, стою у края бассейна со стаканом золотого дайкири в руках. Вот они, нежные осколки капитализма! Вот они – светоносные осколки рекламы! Я гляжу на кубики льда, плавающие в алкоголе. Что я рекламирую? Я рекламирую холод. Лед в стакане – только он уцелел в строю погибших американских богов. Я стою, слегка раскачиваясь на неимоверно высоких каблуках, крайне низкорослый, все еще немного молодой элегантный красавчик. Лицо у меня как у Кафки, если бы он родился черным. Такой же, как у дочурки, шар жестких мелкокурчавых волос вокруг головы – словно второй, внешний мозг.

Я снова смотрю на дочь. Ее зовут Винис. Винис Кент. Всю жизнь мою я пылал как костер, сжигаемый изнутри жаром моего существа, но в центре сердца скрывалась безмолвная точка О, точка абсолютного холода. Спасительная и безмолвная. Мы, афродравиды, обожаем детей и размножение. Но… я не люблю тебя, доченька. Хотя и умею страстно любить черепах, траву, лед, алкоголь, каблуки. Sorry, darling. Твой папа капнул немного яда в свой дайкири. И скоро он немного поплавает в бассейне мертвый, ок?