Предать – значит любить - стр. 4
Прошли положенные девять поминальных дней, потом сорок. Юля уже вышла на работу, с ней носились как с восставшей со смертного одра, но ничего существенного, что могло бы пролить свет на смерть Родиона, в голову так и не пришло. Согласившись наконец, со всеми, Юля начала называть мужа умершим, а себя вдовой. Она даже стала ездить на кладбище, где на свежем холмике пока стоял стандартный тяжелый крест с обсыпкой из каменного боя и фотографией Родиона на круглой керамической пластинке. Юля вглядывалась в лицо на керамике, но временная фотография была сделана некачественно, оказалась какой-то размытой, и молодой женщине каждый раз приходилось заново убеждать себя в том, что она сидит именно у могилы безвременно ушедшего мужа. Однажды ей даже удалось заплакать. Она посчитала это хорошим знаком. Может быть, вместе со слезами выльются из души физически ощущаемая изматывающая неопределенность, недоверие к окружающей жизни вообще. Она решила, что в следующий приход уберет все эти венки из искусственной хвои и целлулоидных роз, а вместе с ними траурные ленты и принесет живые цветы.
По пути с кладбища к дому Юля купила бутылку какого-то китайского сливового вина интенсивного фиолетового цвета. Девчонки из винного отдела посоветовали. Вино оказалось сладким и тягучим, как ликер. Родику понравилось бы. Он любил экзотические напитки. Любил... да, пора признаться себе, что Родик не вернется. Он умер. Умер.
Фиолетовое сливовое вино совершило в Юлином организме определенное действо, и она наконец заплакала. Сначала чуть всхлипнула, потом охнула, как бабы в кино над пришедшей с фронта похоронкой, а потом зарыдала так, что, наверное, слышно было соседям сверху, снизу и со всех сторон. Потом она оторвалась от стола, кое-как поднялась с кухонной табуретки и побрела в спальню. Там Юля рухнула на неуместно широкую супружескую кровать. Плакать в подушку было сподручнее. Она не заметила, как уснула.
Очнулась Юля от того, что почувствовала чье-то прикосновение. Открывать глаза не хотелось. Мало ли что приснится. Лучше подумать о чем-нибудь не таком смущающем. Например, о том, как ей придется завтра подписывать у начальства акты об окончании работ. Наверняка этот зануда, Николай Ильич, будет придираться к каждой букве. Впрочем, действие китайского сливового вина продолжалось. Юля удивилась, но ее все еще покачивало, будто на легких волнах. А уж если покачиваться – никак не с Николаем Ильичом...
– Юлюшка... – легким дыханием пронеслось рядом с ней.
Тело женщины напряглось. Именно с такой интонацией произносил ее имя Родик. Но его нет... Нет! Юля несколько дней назад твердо решила, что он умер.