Предать сердце. Спасти сына - стр. 18

Сердце пропустило удар, а затем заколотилось с утроенной силой, как птица, бьющаяся в клетке из рёбер. Это был шанс, внезапный и пугающий своей идеальностью – на яхте наверняка будут его личные вещи, возможно, портфель с документами или даже ключи от сейфа, которые я смогу скопировать… Это был шанс, посланный судьбой, или, скорее, дьяволом, насмехающимся над моими моральными терзаниями, навязывающим самый жестокий выбор – использовать доверие человека, который ничего плохого мне не сделал, который, наоборот, проявлял только заботу и внимание.

Но от одной мысли о том, что придётся использовать его доброту, доверие, возможно, зарождающуюся симпатию, искру которой я чувствовала между нами, к горлу подступала тошнота, такая сильная, что пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не выдать себя. «Это не человек», – попыталась я убедить себя, не поднимая глаз от скатерти. – «Это просто инструмент для спасения Дениса. Ты не можешь позволить себе видеть в нём человека. Не можешь позволить себе чувствовать что-то к нему. Не можешь позволить эмоциям разрушить план спасения своего ребёнка».

– С удовольствием, – услышала я свой голос, звучащий странно отстранённо, будто принадлежащий кому-то другому, чужой женщине в моём теле. – Только без сына, если вы не против. Ему нужно к бабушке завтра. «Нет, я никогда не рискну взять Дениса туда, где мне, возможно, придётся совершить преступление. Не позволю ему увидеть, какой монстр скрывается под маской его мамы».

После моих слов Роман просиял, его лицо озарилось радостью, делая его ещё привлекательнее, и от его улыбки, открытой и искренней, настоящей, как у ребёнка, внутри что-то болезненно сжалось, будто кто-то сжал сердце в безжалостном кулаке. Я поспешно опустила глаза, делая вид, что изучаю меню, но на самом деле пытаясь справиться с волной стыда и отвращения к самой себе.

Вечером, забирая Дениса из садика, прижимая к себе его тёплое тельце, как самое драгоценное сокровище, я заметила знакомый чёрный внедорожник с тонированными стёклами на парковке – тот самый, на котором меня когда-то привезли домой после плена, на котором меня, избитую, окровавленную, едва живую, выбросили как ненужный хлам. За рулём сидел тот самый «читатель газеты» из ресторана, его массивный силуэт легко узнавался даже в сумерках, как фигура из кошмарного сна. Он приветливо помахал рукой, изобразив детскую ручку-куклу, и этот нарочито дружелюбный жест, этот гротескный контраст между детской игрой и смертельной угрозой напугал меня больше любых угроз или побоев. Я рефлекторно прижала Дениса к себе, загораживая его своим телом, готовая умереть прямо здесь, если понадобится, только бы защитить его.