Предать нельзя Любить - стр. 43
Сперва это выводило из себя, потом начал иронизировать, и в итоге сейчас об отношениях и официальном браке вообще не размышляю. Всё приходит вовремя.
Моя, на сегодняшний день,бывшая девушка Катя, которой я пару дней назад предложил отдохнуть друг от друга, была стопроцентным удобным вариантом.
Катя была и-д-е-а-л-ь-н-о-й.
Такой, как мне надо.
Красивая, любознательная, открытая. У нас общие увлечения и мы идеально подходим друг другу в сексе.
Я не потребитель.
Я по жизни - равный партнёр для кого бы то ни было. Мне исключительно невыносимо и сложно только брать и пользоваться окружающими меня людьми. Возможно, поэтому Катя зарядила мне такую истерику, что у меня глаз, словно в зале суда, на процессе, задергался.
- Хочу помочь приюту, про который ты рассказывала, - выговаривает тот мудак, когда мы наконец-то выбираемся из душного салона самолёта и двигаемся в сторону выдачи багажа. Нервно застегиваю пиджак на все пуговицы.
- Конечно, Марат, - расплывается в улыбке моя фея.
Одаривает его водопадом своих волос, доставая телефон из заднего кармана шорт.
- В другой раз, - жестко обрубаю, обращаясь к парню. – Прошу прощения, мы торопимся.
Захватываю теплую ладонь помощницы и тяну ее в сторону. Ускоряю шаг.
Блд. Что я творю? Убегаю от какого-то субъекта, лишь бы он не узнал заветные цифры её телефона. Добродетель чертов.
Да-да-да. О бедных животных печется. Так я и поверил.
- Арсений… Рудольфович, - шипит Плевако. – Что вы себе позволяете?
Оборачиваюсь и невольно усмехаюсь. Злая как черт.
Глаза сверкают, чисто как два темно-зеленых турмалина, щеки алеют.
Красивая пздц.
Вся словно из шелка соткана. Хочется дотрагиваться. Сейчас. Здесь.
Но я только крепче сдавливаю её ладонь и иду дальше.
- Долинский, - рычит она сзади, впервые назвав меня по фамилии. Меня отчего-то улыбает столь резкая утрата сокровенной субординации между нами.
Я не знаю, что происходит… Зачем мне? И вообще, какого хрена я это делаю?!
Мне тридцать три. Возраст Христа, как принято говорить. Время, когда у человека меняется мировоззрение и он предопределяет свой дальнейший путь. А еще можно поискать себя и постараться проанализировать всё, чего достиг…
Я в данный момент творю такую неведомую херню, что от пацанского восторга в душе петарды разрываются. Тем более, когда резко останавливаюсь и вминаю Арину Плевако в себя.
Черт. Это безумно приятно.
Её глаза округляются, а с губ слетает что-то вроде слабого стона. Она откликается на то, что каменный член упирается ей в живот ровно так, как надо и как должна реагировать порядочная девушка: со смесью страшного удивления и еле уловимого ужаса в глазах.