Преданья старины глубокой - стр. 38
Однако наперерез метнулась серая тень. Мирно лежащий и жующий травинку Яромир взметнулся в воздух, словно оттолкнувшись от земли спиной, уже в прыжке совершил кувырок, переметываясь в волка, и за считаные мгновения нагнал Самосек. Тяжелые лапы обрушились на дол клинка, пригвождая его к земле, и волк с хрустом выпрямился, оборачиваясь волколаком. Широченные плечи вздулись буграми, когтистые пальцы удерживали бешено извивающийся меч, из-под шерсти заструился дымок.
– Хватай! – прорычала жуткая морда – не совсем волчья, не совсем человеческая. – Не упусти, дурак!
Иван уже летел к рукояти. Он уцепился за черен обеими ладонями, сжимая так, что разодрал ногтями кожу. По набалдашнику заструилась кровь.
– Врешь, не уйдешь!.. – пропыхтел княжич, удерживая бьющийся кладенец за рукоять.
– Охолони, ржавчина! – прорычал Яромир, прижимающий лезвие. – Кузнецу отдам, он тебя на подковы переплавит!
– Что?! – взвизгнул Иван. – Волшебный меч на подковы?!
– Замолкни, дурак!.. – краем губ прошипел оборотень.
– Чего замолкни, чего замолкни?! Ты сам дурак, такой меч нельзя плавить!
Обрадованный кладенец начал вырываться еще яростнее.
– Не слушай дурака, он не понимает ни бельмеса! – рыкнул Яромир. – Обязательно переплавим, если не утихомиришься! Кому ты такой нужен?!
Теперь даже до Ивана начало доходить – обычно гладкий лоб пошел напряженными морщинами. Княжич занимался сложным и непривычным делом – думал.
Самосек еще некоторое время слабо подергивался, но потом устало затих, как постепенно затихает буйный жеребец, спеленатый веревками. Однако Иван и Яромир не ослабляли хватки – чувствовалось, что гнев, кипящий в мече Еруслана, все еще силен, дай малейшую возможность – удерет.
– Хорошо хоть, нападать не стал! – простодушно поделился Иван.
– Это не такой кладенец, – сурово объяснил Яромир. – Ему рука нужна богатырская – сам по себе не сражается. Ну что, охолонул?!
Кладенец под когтистыми лапищами чуть-чуть дрогнул, словно говоря «да». Яромир очень-очень медленно разжал хватку, готовый в любой миг снова прижать пленника всем весом. Но тот не шевелился, полностью покорясь судьбе.
Иван встал с корточек, поднимая отвоеванное сокровище. Рукоять Самосека покоилась в его ладонях, как ребенок на руках матери. На лице княжича начала расплываться счастливая улыбка.
Теперь, когда меч освободился из каменной темницы, обнаружилось, что его кончик закруглен – для колющих ударов практически непригоден. В те далекие времена, когда этот клинок покинул кузницу, мечи были чисто рубящим оружием – заострять наконечники на Руси начали сравнительно недавно.