Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева) - стр. 67

Возвращаясь еще раз к его роду, к его значению в истории нашего времени, я хотел бы отдать дань уважения и любви этому замечательному русскому человеку. Когда он иногда выступал, я вспоминал, что он высоко ценил простое священническое служение и рассказывал много историй про священников, которых он знал. Владыка умел служить, служил он необыкновенно тонко, проникновенно, внутренне – хотя могло показаться иногда, что только для себя, – но служить ему было в радость. Это не всегда было просто: он был человек импульсивный. Но то, что он молился и молился так, как никто другой, – это было очевидным. Однажды его спросили: как в наше смутное, суетное время, когда на нас обрушивается такой поток информации, когда так много людей, так много встреч, – как можно сохранить молитвенный дух, как можно научиться молитве? Не отвечая прямо на вопрос, Владыка спросил: «А как вы думаете, можно ли оказаться в одиночестве среди шумной толпы, на оживленном перекрестке большого города?» Владыка говорил о том внутреннем одиночестве и той внутренней тишине, которая бывает доступна человеку. Но это была иная культура духа, которая была открыта Владыке.

Вообще, Владыка был достаточно закрыт и неохотно делился своими духовными наблюдениями. Я не знаю, были ли у него друзья. Были священники, которых он любил и которым доверял, среди них – ныне здравствующий протоиерей Владимир Ригин и протоиерей Геннадий Огрызков, который умер задолго до смерти митрополита Питирима (он служил в храме в честь Вознесения Господня, или, как говорят москвичи, в Малом Вознесении на Большой Никитской, напротив консерватории). Я не принадлежал к числу его любимцев, но всё равно с благодарностью вспоминаю все его уроки – хотя, может быть, они и были для меня не очень приятны. С теплотой вспоминаю его служение в храме в Брюсовском переулке. Туда приходят и доныне многие артисты, там Владыка совершал отпевания многих наших актеров. Я помню, как привезли в роскошном гробу Евстигнеева. В храме было очень много народа, и какими глазами смотрели на митрополита многие известные актеры, которых мы знаем только по кино! Я тогда подумал: какое счастье, что есть такое место, и как замечательно, с каким доверием относятся к нему эти люди с изломанной судьбой, с непонятным мировоззрением, с идеологической и духовной кашей в голове и сердце. Но они ему верили.

Митрополит создал в этом храме особый духовный климат. Так, соблюдалась замечательная традиция: на Новый год, после новогоднего молебна, вечером, уже в темноте, он приглашал нас к себе в кабинет – а кабинет у него в Брюсовском переулке был не очень большой – там накрывались столы, на которых было шампанское, мандарины, апельсины. Я помню два новогодних вечера, проведенных в этой комнате. Был приглашен Никита Сергеевич Михалков, присутствовали священники, диаконы – в том числе я и моя семья – и еще несколько актеров, уже не помню кто; и академик Борис Викторович Раушенбах, который долгие годы дружил с митрополитом Питиримом, тоже ныне покойный, еще некоторые известные люди – всего, может быть, человек 25. И хотя еще продолжался пост, в этот новогодний вечер была удивительная теплота общения и взаимопонимания друг друга. Я думаю, каждый участник таких вечеров помнит и хранит в своем сердце эти встречи.