Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева) - стр. 51
Руководя Издательским отделом, Владыка имел еще и некую более высокую цель, сверхзадачу: создать в нем своего рода братство. Он говорил нам: надо создать монастырь, но не как там у вас в Лавре, да и в любом современном монастыре, где не столько молятся, сколько осуществляют хорошо отрепетированную театральную постановку (конечно, в хорошем смысле). А вот подлинного братства – трудового, идейного – нет нигде. И он пытался такое братство создать у нас. Нельзя сказать, что результаты были велики: многие ведь приходили не для того, чтобы послужить делу христианского просвещения, а чтобы получить сан, после чего уходили на приходы. К тому же Владыка предъявлял своим соратникам очень высокие требования и считал многих своих сотрудников (в том числе и в священном сане) малоспособными для того великого дела, к которому призван Издательский отдел, что также побуждало их уходить.
Но Владыка пытался нас как-то развивать, проводя с нами различные занятия. Он давал нам разные книги, например, предлагал изучать Поснова[3] – потом мы по нему сдавали что-то вроде экзамена. Но Владыка был слишком занят и хватало его ненадолго – месяца полтора-два позанимаемся – и всё. Нам читали и лекции, помню, отец Иннокентий организовал для нас занятия по греческому языку – была такая преподавательница МГУ Лидия Георгиевна Горбунова – ну, конечно, мы на этих занятиях спали, т. к. были очень уставшими; все это оказывалось, к сожалению, нереальным и больше чем полгода не продолжалось… И все же в первые годы моей работы в Отделе у нас действительно сложился настоящий коллектив единомышленников и даже друзей: Леонид Емельянов (ныне архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон), Николай Моисеев, Валентин Никитин…
Владыка всегда говорил так: я очень люблю монашество, но очень не люблю монастырь, потому что монахи в монастыре – вечно у них свои мнения, ничего они не понимают, много о себе думают, все время претензии ко мне, сами ходят грязные и видят в этом подвижничество и т. д. Я ему говорил: Владыка, ну как же так, ведь без монастырей не будет и монашества; а он отвечал: ну вот вы поживете – увидите. И еще он говорил: я и вообще-то предпочел бы жизнь семейную, но, к сожалению, не смог найти спутницу жизни, с которой можно было бы создать такую семью, какую я видел у моих родителей и которая мне представляется идеалом христианской семьи вообще, – поэтому я и избрал монашеский путь.
Советы в отношении монашеской жизни Владыка давал хорошие, правда, не очень реализуемые; например, он меня спрашивал – а холодильник у тебя в келье есть? Я отвечал: Владыка, а зачем? – Ну, как, приезжаешь ты поздно, надо, чтобы продукты были, лекарства… В те времена я был еще послушником, но ездил на работу в Издательский отдел и то оставался ночевать там, то возвращался в Лавру действительно поздно… Так что советы и правда были весьма разумные, однако Владыка не спрашивал меня: в какой келье я живу, есть ли там место для холодильника, а главное: на какие деньги я мог купить холодильник (при зарплате в 120 рублей). Это было обидно: мы знали, что Издательство весьма богато, многие траты нам казались совершенно ненужными, однако нас Владыка далеко не баловал в смысле жалованья… И не только в смысле жалованья: помню, он стоит в своей ризнице около шкафа, смотрит в него и говорит: сколько же у меня подрясников, сколько ряс – никогда мне их не износить, да некоторые уже и не налезают на меня… Но мне он ни разу подрясника не подарил… Потом, когда я уже сам приобрел опыт, то понял почему – все это доставалось ему большими трудами: попробуй, организуй ризницу, найди портниху, которая бы сплетни не разносила, и т. д.; все это очень сложно…