Предания о самураях - стр. 29

Желание отомстить возникало у Ёкоямы сразу по двум причинам. Он ненавидел Сатакэ Ацумицу со всей густо замешенной неприязнью, характерной для безнадежных нахлебников по отношению к благодетелю, а заключение союза с Огури перевернуло его самые заветные планы. При всем этом в поиске средств изображения своего недовольства он проявлял редкую предприимчивость. За помощью в этом деле он мог бы обратиться к Иссики Сикибу Акихидэ. Между Иссики, а также родами Сатакэ и Огури существовала устойчивая неприязнь. Последние считались верными сторонниками дома Уэсуги, влияние которого в представлении юного сёгуна Иссики пытались подорвать. За что бы Ёкояма Таро ни брался, он совершенно определенно рассчитывал на поддержку Акихидэ. Встречи с этим человеком у него случались часто и втайне; осуществить это особого труда не составляло. У рото повод искать ссоры отсутствовал; как считал каро, гарантией этого служило сокращенное до минимума общение. Огури и Сатакэ пользовались таким признанным авторитетом в провинции Хитати, такой мощной поддержкой друг друга, что с помощью влиятельного клана Юки и вместе с Уэсуги (Норизанэ) в Ояме они могли пренебрегать политикой Камакуры. Таким образом, Ёкояме оставалось дожидаться своего шанса, и он надеялся, что ему не потребуется скрывать свою ненависть на протяжении многих месяцев.

Закончилась весна, и наступило лето. Из памяти выветрился тот эпизод всеобщего любования цветением вишни. Это касалось и самого Ёкоямы Таро, выступившего в роли более сдержанного, совсем не тщеславного и весьма доброжелательного человека, чего никто не мог ожидать от этого ехидного, грубоватого в общении японца. Даже с Огури, который частенько навещал Косигоэ, он вел себя как с товарищем по альянсу, связанному родством. Для Ацумицу он вообще стал первым помощником в делах. В те далекие дни все часто посещали алтарь Бэнтэн в Эносиме. Тэрутэ была еще совсем юной, поэтому упорно отказывалась заходить в пещеру с этим алтарем вместе с Сукэсигэ, так как тогда существовало поверье о том, что отношения между мужем и женой разладятся, если они вместе предстанут перед изваянием этого капризного божества. Однако то, чего больше всего опасаешься и тщательно избегаешь, иногда происходит как раз по той самой непредсказуемой случайности.

Однажды в середине седьмого месяца (августа) девочка прогуливалась вдоль Ситиригахамы (берега) и набрела на рыбацкую лодку, вытянутую на песок. Внутри лодки находились тщательно свернутые сети, и все было готово к тому, чтобы спустить судно на воду, когда придет время прилива и начала ловли. Какое-то время Тэрутэ забавлялась игрой вокруг оставленной без присмотра лодки. Потом стало припекать солнце, и девочка залезла в лодку, легла на мягкие сети. Волосы служили подушкой, и в скором времени она не заметила, как заснула. То ли по недосмотру, то ли по забывчивости, но лодку никто как следует не привязал, а сам рыбак не удосужился проверить свое судно. В положенное время начался прилив, волны легонько подняли лодку с песка и понесли ее на просторы великого океана. Крепчавший ветер и мощные течения, омывавшие берег Эносимы, мгновенно унесли ее в открытое море. Тэрутэ сладко спала до тех пор, пока мощный раскат грома не разбудил ее. Тут она с ужасом обнаружила, что находится на утлом суденышке, под потемневшим небом в неспокойном море, покрытом пеной от внезапно налетевшего шквала. Охваченная детским ужасом, она свернулась клубочком на дне лодки и попыталась спастись от струй ливня под соломенным дождевиком рыбака, забытым на дне лодки. Она сжала в руке металлическое изображение Каннон, висевшее у нее на шее с самого рождения, и стала искренне молиться этому божеству, чтобы оно защитило ее в этот опасный момент ее жизни. Но тут лодку мощно качнуло, и Тэрутэ со страшной силой ударилась о верхнюю кромку борта. После такого удара она лишилась сознания.