Предание Темных - стр. 51
– Картины не продаются – отрешенно бормочу.
– Ну это.. ладненько, но если вдруг извилины зашевелятся – ты звони.
Он протягивает мне визитку Блума, которая при его внешнем облике смотрится совершенно неуместно, но не дождавшись от меня никакой реакции – недовольно бормочет что-то под нос и уходит.
Но если тот парень в костюме с кожаным портфелем и правда был не от Блума, то от кого он тогда был? Кто еще мог знать про картины, если старик в музее заявил, что по настоянию дарителя позвонил лишь в две галереи – Винсента и Блума?
Как кто-то иной мог узнать о картинах, о том, кто в итоге их купил, а главное о том, где и когда окажусь я?
Из мыслей меня вырывает язвительный голос девушки:
– Да что ты, брось, не стоит благодарностей.
Я тушуюсь и тут же виновато бормочу:
– Ой, прости. То есть спасибо. То есть и прости и спасибо.
Я тру переносицу, поудобнее перебросив ремешок сумки с покупками на другое плечо:
– Прости за то, что вчера перехватила твое такси. И спасибо за то, что помогла мне с этим типом.
– Ага.
Но тон ее не смягчается, и она все так же скептично на меня глядит. Почему она вообще все еще стоит и не уходит?
– Правда, прости – вздохнув, повторяю я – если честно, я вообще впервые в жизни перехватила чье-то такси.
– А, ну это многое меняет – фыркает она – приятно быть первой. С почином тебя.
– Да нет.. я в том плане, что я так не делаю.. но эти типы хотели перехватить картины, а ты же видела.. их..
Я гляжу в ту сторону, где уже давно скрылся человек Блума.
– Смогли бы они дать ума картинам? Просто перепродали бы черт знает кому подороже. Я была обязана спасти эту редкость.
То, что среди прочих причин была и личная заинтересованность, я решила промолчать. Если скажу – вновь выставлю себя в эгоистичном свете. А так вроде даже благородный образ получился – так спешила спасти искусство, что впервые в жизни поступилась принципами и пошла на подобный поступок.
– Могла бы и объяснить –цедит она, не особо впечатлившись – я не торопилась и сама бы уступила тебе машину.
– Ну, я же не знала. А вдруг бы торопилась?
Прикусываю язык я слишком поздно. Глаза Александры вновь искрят:
– А, то есть если бы я торопилась, то твоя спешка оказывается куда важнее и можно забирать чужие машины? Твои дела важнее дел остальных?
Спорить у меня нет ни сил, ни желания. Есть проблемы поважнее девушек, которые так обозлились за такси.
– Нет.. просто я не так выразилась. Хотя, черт возьми, я выразилась именно так. Картины были очень важны. И если бы ради их получения пришлось повторить – я все бы это повторила без малейших раздумий. Но мне жаль, прости.