Праздник лишних орлов (сборник) - стр. 33
– Ну как, покачало вас? – улыбаясь, спросил он.
– Терпимо, – ответил Пух. – Могло быть хуже.
– Могло. Остров, он ведь, если не захочет, к себе не пускает. Люди неделями сидят на берегу, шторма пережидают.
Пух кивал, а думал о своем. Фома был рад им, но сидел задумчивый, ковырялся вилкой в сковороде и не закусывал. Пуху тоже не хотелось есть. Но начинать говорить было еще рано.
– Зато, когда подплывали, радуга над нами появилась, вот такая! – Горе аккуратно закусил, отложил вилку и показал, какая была радуга.
– Это хороший знак, – отозвался Алексей.
Пух налил еще. Снова выпили, почти не закусывая. Самогон не брал. Молчание давило на плечи.
– Как дома? – спросил Фома, глядя на Пуха отчаянно улыбающимися глазами.
– С переменным успехом.
– Как пацан?
– Растет. Мы с ним друзья.
– Представляешь, братан… – Фома повернулся к Горю. – Приезжаю я первый раз к Пуху в гости, знакомит он меня с женой, заводит в комнату к сыну, а тому года два. Я наклоняюсь к нему с перегаром, он на горшке сидит, я ему: «Здравствуй, мальчик!» – и протягиваю плюшевого такого бульдога, а мальчик ка-ак плюнет в меня! Прямо в глаз попал…
Горе захохотал, Пух с Лехой усмехнулись.
– Утерся я собакой, – продолжал Фома, – и думаю: «Хороший мальчик, весь в папу!»
Выпили по третьей, и стало легче.
– Этот бульдог до сих пор любимая игрушка, – сказал Пух, – у меня к нему медальки приколоты.
– А ты как, Иван-джан? – продолжал спрашивать Фома. – Остепенился?
– Вроде того. Стараюсь вести размеренную жизнь. Семью вот завел.
– Ну и слава Господу.
– Ты лучше о себе расскажи. Что да как тут у тебя? – Горе решил начать. – Я смотрю, ты ведь не здесь живешь?
– Нет, это Алексея комната.
– Да уж понятно! Ты пока так, наверное, не успел бы обосноваться.
Комната у Алексея была обжитая, можно сказать, уютная. Ничего роскошного в ней, правда, не наблюдалось, не было даже телевизора, но на столе стоял ноутбук, окна убраны цветными занавесками, а стены оклеены светлыми обоями. В красном углу, между окнами, висела старая икона с Николой Чудотворцем. В комнате было тепло от круглой печи.
– У меня в пекарне свой закуток есть, – стал рассказывать Фома. – Там лавка, ширмочка. Я один, никто думать не мешает. Отче выделил.
Он кивнул на Алексея. Тот спокойно слушал.
– Не могу я в общаге с трудниками жить. Говорят, гордыня, а там такие есть персонажи, терпеть невозможно. Бичи натуральные, наркоманы чуть не на ломах[8] – в общем, всякие. Казарма там. Не хочу я уже казармы. Полжизни в этой казарме…
– А баня?
– Есть баня, даже душевая с бойлером. И прачечная есть, постирать можно.