Право на жизнь - стр. 44
В общежитие девушку селить не стали: с прицелом на будущую вторую работу для Тарьи сняли небольшую однокомнатную квартиру в тихом районе. Соседи в здешних многоэтажках общаются лишь с теми, кого знают и кого хотят видеть. Все остальные для жильцов – чужие. Несуществующие призраки, до которых нет никакого дела. И постепенно, через несколько дней, рядом с чувством радости стало прорастать и тревожить сознание своей отчуждённости от новой жизни. Сознание своего одиночества. Люди идут, едут, спешат куда-то – а ей некуда спешить, нечего делать.
Приёмные экзамены в университет давно кончились, но лекции ещё не начинались. Секретная работа на Мануса и Сенат тоже отложилась до осени. Медкомиссию Тарья прошла ещё до приезда, вместе с оформлением паспорта: магов у землян пока было слишком мало, потому брали всех обладающих талантом и хотевших обучаться. В чистенькой квартире на седьмом этаже делать было нечего. Читать не хотелось: в водовороте новой жизни не тянуло к книге. Непривычный шум улицы врывался в комнату, и казалось, что девушка лежит не у себя в квартире, а прямо на тротуаре. И кругом, и мимо неё, и над ней, и по ней едут, громыхают, дребезжат и при этом не обращают на него никакого внимания.
Да и Нэрсис, когда приехала, как-то сразу затерялась в большом городе. Она не захотела становиться студенткой. Вместо этого пошла в какой-то институт, занимавшийся Королевствами: сразу и учиться, и работать на свою мечту – съездить в Балвин. Не разбойницей, а в уважаемом статусе помощницы посла или как торговый агент, когда земляне будут готовы торговать и отправлять в Королевства дипломатов. Как-то не было и охоты видаться друг с другом. Обе понимали, что теперь они отрезанные друг от друга рукава реки, и каждая станет искать своего русла.
Одиночество и бесцельная пустота ничегонеделания все сильнее охватывало Тарью. Она бегала от них, а они её преследовали. И в театрах, и в музеях, и в кино – везде всё та же пока чужая, раздражавшая своей непонятностью жизнь. Иногда, вечером, выгнанная скукой из своей квартиры, Тарья шла по пустынным улицам, и тогда в стихающем шуме точно легче становилось на душе. В этом большом городе было тяжелее, чем в пустыне. Там хоть знаешь, что никого нет, а здесь везде, везде люди, и в то же время никого, в ком был бы какой-нибудь интерес к ней и её судьбе.
Часто, гуляя, Тарья любовалась зданием университета. Скоро начнутся лекции, а с ними и настоящая, студенческая жизнь, общение с профессорами, разговоры о лекциях и об узнанном. Это освежит и разбудит… Наступил, наконец, давно ожидаемый день начала занятий. Было прекрасное, ясное до прозрачности утро. Умытое ярко-синее небо охватило своими нежными объятиями город со всеми его домами-башнями. Лучи солнца заставляли весело, ярко сверкать стёкла окон.