Право на жизнь - стр. 62
Стоя перед ржавой железной калиткой, друзья переглянулись.
– Точно пойдем? – в последний раз спросил старшего товарища Санька. – Не передумал? Жутко тут…. Смех этот… Мужик вот, опять же… И еще – вот скажи ты мне, как это так могло случиться, что у всех домов в округе ни единого целого стекла в рамах нет, осколки только – а здесь все целехоньки, ни единой трещины? И блестят, как только что вымыты! Это как же так?!
– Ты думаешь, мне самому охота? – Данил оглядел притаившееся в глубине дворика среди буйной растительности здание. Здесь, под кронами деревьев, уже сгустился вечерний сумрак, и детский сад поэтому выглядел мрачновато, словно дом с привидениями из мультфильма. – Да мы быстро. Сунемся только, для очистки совести по этажам пройдем, – и назад.
Сашка вздохнул, но спорить не стал – Данила, быка упрямого, разве с цели свернешь? Тронул калитку – но та стояла, как влитая, даже не дрогнув заржавевшими за столько времени петлями.
– Видишь – не пускают, – сделал попытку пошутить Санька.
Данил отстранил напарника и, взявшись за ржавую ручку, потянул на себя. Калитка подалась…
– Прикрывай, – сказал Данил, ставя ружье рядом.
Ухватился поудобнее, уперся другой рукой в кирпичный столб основания – и резко рванул калитку на себя. Петли пронзительно завизжали, оповещая округу о настойчивости незваных гостей, но результат был достигнут – дверной проем оказался открытым ровно настолько, чтобы пропустить не только тощего Саньку, но и куда более плотного Данила.
– Входим, – сказал Добрынин и первым, держа наготове ружье, протиснулся в образовавшуюся щель.
Вблизи здание напоминало дряхлую, побитую жизнью старуху – осыпающаяся штукатурка, крошащийся кирпич, разваливающееся постепенно крыльцо, обрывки рубероида, свисающие с крыши… Дерево входной двери давно уже сгнило и зияет дырами… И только стекла в окнах – и это сразу бросалось в глаза, настораживая своей странностью и каким-то диким несоответствием остальной картине – блестели, словно десять минут назад отмытые старательной уборщицей.
Ступив на крыльцо, Данил достал фонарь. Постоял, прислушиваясь – в здании стояла могильная тишина. Щелкнул кнопкой, пожужжал динамкой, и, подсвечивая, заглянул в одну из дыр в двери. Взгляду его открылся темный квадратный пыльный холл с лестницей, один пролет которой поднимался на второй этаж, а другой – спускался в подвал. Кроме лестницы, здесь так же имелось четыре двери – две справа и две слева – и пятая, прямо, сделанная в виде арки. За аркой открывалось еще одно помещение, с разбросанными тут и там по полу серыми от пыли игрушками, стульчиками, столиками и прочей детсадовской атрибутикой.