Право на счастье - стр. 13
Инструктор Георгий – Жора, как изволил представиться сам когда-то служивший на границе, где в свое время и начал работать с собаками, ожидание Дмитрия полностью оправдал. Пройдя общедрессировочный курс, Грэмм получил начальное собачье образование и стал полноправным членом «общества воспитанных псов». Теперь команда «рядом» не вызывала у него столь бурных возражений, выражаемых ранее, невзирая на туго натянутый поводок, попытками резко рвануть вперед. Поводок теперь хоть и присутствовал во время прогулок, но применялся лишь по мере необходимости. Внешние раздражители более не влияли на качество выполнения подаваемых Дмитрием команд, что не могло не радовать. Прекратив свою конфронтацию с большими собаками, Грэмм между тем так и не воспылал к ним большой любовью и каждый раз, проходя мимо прогуливающего невдалеке соседского стаффорда, глухо порыкивал себе под нос. Главное же, чему научили Грэмма в школе и что он усвоил крепко-накрепко – это то, что хозяин – не только любимый человек и друг, а вожак, наделенный безграничной властью, и слово его – закон!
Прошел месяц с тех пор, как любвеобильная весна с превеликой радостью кинулась в жаркие объятья приходящего лета, передав ему украшенную окрепшими березовыми листьями эстафетную палочку.
По устоявшейся уже традиции в выходные дни Дима с Грэммом старались делать дальние вылазки и уходили гулять в лесопарковую зону, раскинувшуюся между улицей Маршала Тимошенко и Рублевским шоссе и ловко скрывавшую своими кронами от посторонних глаз умышленно запрятанную внутри нее огромную, огороженную неприступным забором территорию Центральной Клинической Больницы, в обиходе зачастую именуемой Кремлевской, что, в общем-то, было чистой правдой. Лес здесь был хороший, березово-ясеневый, со множеством добротных тропинок и минимальным количеством праздно шатающихся граждан. Встречались иногда лишь парочки окунувшихся во вторую молодость влюбленных пенсионеров. Это воскресенье не стало исключением, и вот друзья, радуясь теплым лучам утреннего июльского солнца, уже стоят на перекрестке в ожидании разрешающего сигнала светофора, а с противоположной стороны проезжей части, буквально в двух шагах от нее, начинается заветный лес.
– Эй, молодой!
Хрипловатый и надтреснутый женский голос раздавался из-за спины. Дмитрий инстинктивно обернулся, Грэмм последовал примеру хозяина. Глазам предстала ярко и безвкусно разодетая группа женщин цыганской наружности. Компания была разновозрастная, присутствовали даже две девочки-подростка. Отделившись от основной команды, громко шаркая стоптанными тапками по асфальту, в сторону Димы быстро двигалась дородная цыганка, скороговоркой тараторя о возможности гадания, предсказания судьбы, снятия порчи и прочей шарлатанской ерунды. Когда расстояние между цыганкой и Дмитрием сократилось метров до трех, Грэмм вдруг неожиданно зарычал. Женщина остановилась, недоуменно глядя на собаку. Грэмм рычал все громче, прерываясь лишь на глоток воздуха. Внезапно он резко оборвал свой рык и громко гавкнул, затем еще и еще, и в конце концов, залился звонким протяжным лаем. Цыганка изменилась в лице, и маску добродушия сменила злобная, полная неприкрытой ненависти гримаса. Тыча в сторону Грэмма грязным пальцем, рассвирепевшая ведьма стала изрыгать в его адрес жуткие проклятья, пророчить страшные муки, болезни и даже смерть. Не переставая лаять, Грэмм сделал в ее сторону осторожный шаг. Цыганка неожиданно замолкла, затем попятилась и, резко развернувшись, быстрым шагом, почти бегом ретировалась в сторону сбившихся в кучку товарок. Это был первый раз, когда Грэмм облаял человека, что строжайшим образом запрещалось дрессировочными нормативами. Но Дмитрий не только не стал ругать его за несдержанность, а даже мысленно похвалил своего защитника. Словно опомнившись, светофор включил зеленого человечка.