Право на одиночество. Часть 1 - стр. 2
Далее началось то, что должно было начаться. Я набрал в грудь побольше воздуха и отчеканил:
– Приглашаю уважаемых Членов Ученого Совета, коллег по работе и дорогих гостей на небольшой дружеский ужин по поводу произошедшего события. Это будет прямо сейчас в зале заседаний нашей кафедры. (Фу, кажется, ни одного слова не пропустил), – последнее уже про себя.
На ресторан теперича никаких моих денег не хватит. Но о зарплате и прочих грустных вещах думать сейчас было никак нельзя. Я выжал из себя радостную улыбку. Начались поздравления. Кто-то дарил цветы. Кто-то хлопал по плечу. Жали руки. Говорили что-то, чего понять в этом гвалте было попросту невозможно. Двигались столы и стулья. Снимались со стендов и паковались плакаты. Звякала убираемая посуда. Шел треп о последних мирковых новостях. Будь я женщиной – в самый раз завалиться в обморок. Пардон! Пардон – это я загнул. Пока современная дама «без чуйств» падет, сам три раза кони бросишь. Прогресс, одним словом… Но лучше от этого не становилось.
Подошел Пал Иваныч. Миляга-старикан, который еще полчаса назад крыл меня круче всех, ну просто на чем свет стоит, и начал говорить, что у него как раз пустует место ассистента. И хотелось бы молодого и напористого. Зарплата пока не очень – «маловато будет». А вот перспективы.... – далее молчание. Многозначительное.
– Да, разумеется, я подумаю. – Да, теперь мне стоило о многом подумать. И самое главное – было на это время. До сих пор ваш покорный слуга являл собой замотанное существо, вагончик на рельсах, нагруженный конформизмом. Куда кривая везла, туда и катил. Ни славы, ни денег на этом пути не сыщешь – времена не те. Но! Чертовски жалко было все бросить на полдороги. Теперь вроде как полустанок. И дальше что? «Что делать?» – я вас спрашиваю.
– Не спешите, взвесьте все как следует, тем более что менять профиль исследований не обязательно, – и старый профессор поспешил сменить собеседника, чтобы с ходу не нарваться на отказ. Окончательно и бесповоротно. Выходит, он тоже был вагончиком. Только еще больше к ним – этим рельсам – прикипел. Пролетел, не заметив, пару тройку стрелок. И отсутствие лобызания коленей за предложение преподавательской вакансии, его пока еще раздражало. «Все, изменяясь, изменило». – Но это уже классика, которая сейчас тоже не в чести.
Толпа продолжала жить по своим законам и не спешила рассосаться. Среди всей этой суматохи мне особенно нравилась счастливая мать. Отец, непривычно затянутый в галстук, пытался добиться от профессуры, что же, собственно, такое представляет эта моя работа. Должен же он был знать, чем следует гордиться, и какой прибудет итог. Но посетители уже устремились на банкетик, и внятного ответа он так и не получил.