Право на любовь - стр. 26
Стоило мне отпустить малышку, как она приступила к изучению дома. А мне наконец удалось обняться с папой. Шагнув к нему, я попала в его раскрытые и такие родные объятия. Втянула носом знакомый запах табака и дешёвого одеколона. И улыбнулась.
«Так и не бросил своей дурной привычки», — поняла про себя.
— А кто это у нас тут такая красивая?
К нам из кухни вышла мама. И она тоже заметно исхудала. Волосы постригла, да и их цвет изменила. Наверное, так хотела закрасить пробивающуюся седину.
— Дорогая, смотри, кто к нам пожаловал, — проговорил отец.
Краем глаза я заметила, как он украдкой смахнул слёзы, отчего на душе у меня стало совсем уж паршиво. Перед родителями было невероятно стыдно.
Казалось, мои ноги приросли к полу, когда мама обернулась к нам. Её глаза быстро пробежали по мне, а улыбка стала шире и заметно грустнее. Она подняла Лию на руки и расцеловала её в обе щеки. Дочь не капризничала и не плакала, словно чувствуя, что перед нею родные люди, и доверчиво тянулась к ним.
Шатающейся походкой я подошла к матери. Глаза застилали непрошенные слёзы. Но я обещала себе не плакать, а потому улыбнулась и утонула в её объятиях. Они пахли уютом, любовью и всем хорошим, что у меня ассоциировалось с семьёй.
Наконец-то я была дома. На душе враз стало спокойно. Ни единой мысли в голове.
— Ну и где ты пропадала, когда у нас в семье горе? — тихо начала мама и следующую секунду задрожала от беззвучных рыданий.
Поглаживая её по спине, я и сама с трудом сдерживалась.
— Извини, что опоздала, — прошептала в ответ, ощущая горечь.
Слёзы всё же не удалось сдержать. Эмоции захлёстывали меня штормовыми волнами.
Папа почувствовал наш настрой. Он быстро увёл Лию в соседнюю комнату, и мы в гостиной остались одни. Мама никак не могла успокоиться. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы отошли друг от друга.
— Идёмте все обедать. Я приготовила твоё любимое блюдо. Ты же любишь манты, да?
Промокнув рукавом слёзы, мама попробовала улыбнуться.
«Нет, я не люблю манты. Я их терпеть не могу. Но ты не помнишь, верно? Ты помнишь то, что любила Алина. А я люблю гречку и макароны», — подумала я, а на деле только кивнула. Чувство вины грызло меня так, что мне было не до детских обид.
— Дорогой, идите сюда!
Я пошла на кухню, решив помочь родителям накрыть на стол. Там всё оказалось обставлено во вполне современном стиле, что даже удивило меня. Мама беззаботно щебетала, рассказывая о жизни, но тему смерти Алины или её самой мы не трогали.
И это было немного странным.
Знаете, бывает такое щекочущее ощущение, когда ты, спустя долгое время разлуки с родными, впервые с ними встречаешься? Чувствуется некоторая неловкость, словно вы совсем немного чужие люди. Все мнутся, пытаются обойти опасные темы и не затрагивать давно забытое прошлое. Но потом оказывается, что там было больно только тебе. Твоя жизнь в какой-то момент прекратилась, но не для остальных. И со мной происходило нечто такое.