Право на личное счастье - стр. 9
Внутри холодеет от страха, но внешне продолжаю все так же вежливо улыбаться и представлять, что передо мной всего лишь мерзкая жаба. Опускаю взгляд, чтобы никто не смог прочитать в нем и малой толики непозволительных мыслей. Надеюсь, со стороны будет казаться, будто я смутилась.
После того, как граф Ламос возвращает меня на место, возникает острое желание сходить вымыть руки. Но даже этого сделать не могу – мое дело улыбаться, производить хорошее впечатление и выглядеть счастливой наивной дурочкой. Если оступлюсь, меня запрут до свадьбы в комнате, как в свое время поступили со старшей сестрой. И тогда совершенно точно останется только один выход.
Следующим меня приглашает танцевать юный баронет с добрыми глазами, который мило краснеет и запинается, выдавая этим свое волнение. Он напоминает мне молодого породистого щенка. Кажется, будто мы с баронетом могли бы поладить. По крайней мере, у нас нет такой уж огромной разницы в возрасте, как с графом. Но мужа мне выберут родители, и их вряд ли устроит небогатый баронет.
Третьим меня приглашает старый друг отца, напоминающий поганку. Понятия не имею, как выглядят поганки, но название кажется подходящим. Он старый друг не только потому, что они долго дружат, но и потому, что возраст этого вампира перевалил за пять сотен. Весь танец пялится в мое декольте и пытается прижать к себе покрепче, поэтому приходится прилагать усилия, чтобы, во-первых, не задохнуться от весьма специфического и неприятного запаха, а во-вторых, чтобы изобразить трепетную юную деву, которую подобные вольности смущают. Не то, чтобы мне приходится совсем уж притворяться – я и есть юная дева. Только вот не особенно трепетная.
Дальнейшее сливается в калейдоскоп – один кавалер сменяет другого, и каждому я вежливо улыбаюсь, смеюсь в нужных местах и хлопаю ресницами. И ни один из них не вызывает во мне и толики симпатии. Похоже, баронет в этот вечер - единственное приятное исключение.
Когда очередной кавалер возвращает меня туда, откуда увел, вижу поджидающую бабушку. На этот раз улыбка выходит, и правда, искренней – бабушка, пожалуй, единственная из нашего семейства, кто мне действительно нравится. Статная, с седыми волосами, уложенными в высокую прическу, она все еще носит траур по умершему мужу, хотя прошло уже не одно столетие со дня его смерти. Иногда замечаю, как ее взгляд беспричинно грустнеет и она словно выпадает на какое-то время из реального мира. В такие моменты понимаю, что бабушка носит черное не потому, что должна или преследует какие-то свои интересы, но потому, что искренне скучает и скорбит.