Правило русского спецназа - стр. 45
Рендала будто порывом ветра сорвало с кресла. Он почти успел остановить смыкающиеся створки дверей, когда дорогу ему преградил второй помощник.
– Сэр!
– С дороги, лейтенант! – зарычал Рендал.
– Нет, сэр! Нет. Не стоит он того, – твердо сказал Субисаретта.
– Анхель! – Рендал схватил помощника за отвороты мундира. – С дороги! Иначе…
– Сэр, – голос старшины, оператора связи, отрезвил Рендала, – коммандер Петерсон запрашивает, что делать с оставшимся на ходу транспортом. Пробоины они залатали.
Кэптен вернулся в кресло. Машинально он отдавал приказы, согласовывал с командирами флотилий дальнейшие действия, пытался составить рапорт о случившемся. Он попытался предвидеть последствия провала операции. Макензи мертв; если трибунал будет разбирать действия командиров кораблей, то против его, Мэтью Рендала, слова будет слово контр-адмирала Хаксли. Свидетелей – Субисаретту, навигатора и операторов – вряд ли примут в расчет, да и допрашивать, скорее всего, не будут. Просто прикажут молчать – слишком уж грязное дело. Стало быть, отвечать будет он. Стало быть – отставка…
Кэптен Мэтью Рендал не мог предугадать политических последствий катастрофы над Нойрадисом, а они были гораздо серьезней выводов военного трибунала.
Глава 9
Вторая неделя полета подходила к концу. Корабль жил походной жизнью – сменялись вахты, проводились плановые учения, Полубой ежедневно изматывал свою команду тренингами, чтобы, по его выражению, кровь в жилах веселей бежала. Касьян со своим помощником – лейтенантом Андреем Старгородским, который был штатным командиром взвода, принимали пищу в кают-компании «Дерзкого» на первой палубе и успели перезнакомиться со всеми офицерами корабля. Темы, обсуждаемые в кают-компании, были типичны для мужчин, на неопределенный срок оторванных от благ цивилизации и вынужденных общаться только друг с другом. В основном обсуждались спорт, проблемы флота, знакомые женщины, проявлявшие благосклонность к холостым офицерам. Реже поднимались темы искусства, еще реже – политики, которую почитали делом грязным и недостойным обсуждения. Флот всегда находился в несколько привилегированном положении относительно армии – здесь было вполне позволительно «пройтись» по начальству вплоть до министра обороны, и даже обсуждение особ императорской фамилии было в порядке вещей. Исключение составляли единственно его императорское величество и члены его семьи – императрица София, наследник престола царевич Владимир и княжны Мария и Наталия… Нет, и в армии тоже считалось, что «дворянин всегда может высказать свое суждение о другом дворянине», но большинство армейских офицеров были дворянами первого, так сказать, поколения, получившими дворянство вместе с первым офицерским чином, и потому подсознательно испытывали некоторый излишний пиетет перед большими чинами (во всяком случае изначально). А флот всегда был заповедником аристократии. Специальной дискриминации в этом не было, просто для поступления во флотские училища всегда нужно было быть чуть лучше, там всегда были чуть сложнее экзамены, чуть выше проходные баллы. То есть подготовка рядового школьника для поступления во флотские училища всегда стоила заметно дороже и не всем была по карману. Либо надо было быть выпускником какой-нибудь элитарной школы, в которую опять же не все могли поступить. Так что сыновья фермеров, инженеров и менеджеров среднего звена, бредящие военной службой, встречались во флотских училищах заметно реже, чем в армейских…