Правила виноделов - стр. 9
– Мокрые ботинки, – однажды заявил он Гомеру, – неотъемлемая черта штата Мэн. Их следует принимать как данность. Твое решение вопроса оставлять их на подоконнике на тот маловероятный случай, что проглянет чахлое мэнское солнце, заслуживает, Гомер, всяческого уважения за оптимизм и позитивизм. Тем не менее я бы предложил тебе иное решение проблемы мокрых ботинок, которое, заметь, никоим образом не зависит от погодных условий и основано на использовании более надежного источника тепла, а именно печки. Если принять во внимание тот факт, что обувь промокает именно в те дни, когда нет солнца, то, согласись, печное решение вопроса имеет ряд неоспоримых преимуществ.
– Не принимай уж слишком всерьез, Гомер, слова Профессора, – напомнила приемышу миссис Дрейпер, которую сам Профессор всегда называл Мамулей (а Мамуля его – Профессором).
Даже если Гомер и не считал разглагольствования Профессора простыми и ясными, они его не раздражали. Пусть студенты и коллеги Дрейпера на кафедре истории считают его претенциозным занудой и разбегаются при его приближении, как кролики из-под носа добросовестной, но заторможенной охотничьей собаки. Это не могло повлиять на отношение Гомера к первому в его жизни отцу, достойному сравнения с доктором Кедром.
Гомера окружили в Уотервилле заботой, какой он никогда прежде не знал. Сестра Эдна и сестра Анджела занимались им только в экстренных случаях, а доктор Кедр скорее исполнял роль строгого, отстраненного наблюдателя, хотя и любившего его всем сердцем. Миссис же Дрейпер была настоящей «мамулей», заботливой и внимательной. Вставала задолго до его пробуждения и, пока он завтракал, пекла пирожки, которые чудесным образом оставались теплыми в ранце до полудня. Более того, она сама возила Гомера в школу на велосипеде – не по шоссе, а напрямик по пешеходным тропам; это был, как она говорила, ее моцион.
После лекций профессор Дрейпер заходил за Гомером на спортивную площадку – казалось, расписание уроков было специально составлено так, чтобы последний урок совпадал с последним занятием Профессора, – и они вместе возвращались домой. Зимой это был настоящий лыжный поход: искусство ходить на лыжах Профессор приравнивал к умению читать и писать.
«Упражнять надо и тело, и ум, Гомер», – любил повторять профессор.
Легко понять, почему этот человек произвел столь благоприятное впечатление на Уилбура Кедра. Он был живым воплощением полезности.
Честно говоря, Гомеру нравилось это размеренное, лишенное неожиданностей существование. Сирота еще больше, чем обычные дети, нуждается в незыблемом, предсказуемом распорядке жизни. Именно поэтому доктор Кедр никогда не отступал от раз и навсегда заведенного распорядка. Завтраки, обеды и ужины поглощались в строго отведенные часы. По вечерам доктор Кедр читал вслух в спальне мальчиков, начиная и кончая чтение всегда в одно время, даже если случалось остановиться на самом интересном месте. Мальчишки просили – еще немножко, хоть пять минуточек, но Святой Кедр был неумолим. «Завтра продолжим в то же время», – говорил он под вздох разочарования. Он воспитывал в сиротах то, что представлялось ему главным, – ощущение стабильности жизни. «Здесь, в Сент-Облаке, – писал он в своей хронике, – ребенок чувствует себя защищенно, поскольку уверен, что все обещанное сбывается. Обещание для него – залог завтрашнего дня. И он живет, предвкушая следующее обещание. Только так действуя, медленно, но неуклонно, можно воспитать в сироте чувство защищенности».