Правила обманутой жены - стр. 26
– Знакомься, Платон, это Дмитрий. Он владелец компании, которая перевозит наши скульптуры. Лично приехал, чтобы проследить за разгрузкой.
– Как никак шедевры, – улыбнулся гопник. – Не каждый день такое возим. Вот сфоткаться хочу. Чтоб пацаны заценили, – он зажал в грубой лапище телефон, прижался к Адель, которая стояла возле уже разгруженных скульптур, и щелкнул затвором камеры. – Типа культура там, духовность, туда-сюда, все дела! – хмыкнул он. – Не все ж жратву с мебелями возить.
Платон тогда едва сдержался. Культура и типа духовность. Хорошо хоть пальцы веером не распушил.
– Наслаждайтесь, – Платон растянул губы в вымученной улыбке и ушел в свой кабинет.
Если бы он знал, какую роль в его жизни сыграет этот «туда-сюда культура», то, наверное, сразу бы его придушил.
Надя зябко поёжилась, вытянула рукава свитера до пальцев и взяла кофе обеими руками. Бежевый свитер натянулся на груди. Платон машинально отметил, что грудь неплохая, хоть и маленькая. Ну хоть что-то хорошее, и на том спасибо. Но этот жест поразил его. Такая серая мышка, девочка из маленького городка. Ксюша-Ксюша-Ксюша, юбочка из плюша, а жест слишком нервозный, аристократичный даже. Как-то он не вязался с общим обликом. Платон, как художник, привык подмечать такие мелочи. И руки изящной формы. Пальцы нервные. Такие бывают у музыкантов.
Надя сделала глоток, глядя мимо него. И в этот момент выключился свет. Кофейня погрузилась в кромешную тьму. Официанты забегали между столиками, расставляя свечи.
– Извините за неудобство! Сейчас всё починим, – официант, который принес кофе, зажег желтую свечу и поставил ее рядом с Надей.
И вдруг в золотистом блике свечи, посреди бархатной тьмы, Платон на миг увидел другую Надю: худое, измученное лицо, небрежно поднятые вверх волосы, упавшие на щеки пряди, тонкие руки, судорожно сжимающие чашку. Золотой профиль в полной темноте. Перед ним сидела Адель. Но не его жена, а Адель Блох с картины Климта! У Нади был ее нерв, привычка дергать шеей и слегка сводить лопатки. Ее странное выражение лица, которое многие не понимали. Искусствоведы, арт-дилеры, художники безуспешно пытались разгадать, что чувствовала эта женщина.
Платон понимал. Память о сломанных крыльях – вот что это было. Печальная история в прошлом. У Нади и золотой Адели одну жизнь назад были крылья, сотканные из любви мужчины. Предательство любимого сломало их. Но осталась память тела. И холод в спине, которая больше не была прикрыта крыльями.
Платона всегда притягивали женщины со сломанными крыльями. Когда-то такой он увидел Клаву – девочку из провинции, которая сама пробивала себе дорогу. Ей никто не помогал. На первом свидании Платон пригласил ее в ресторан. Она ела степенно и медленно. Но он привык подмечать мелочи. Он видел, чего ей стоила эта медлительность. Ее руки дрожали от нетерпения. Он пошел в туалет, чтобы не смущать ее. И, стоя за углом, видел, как жадно она набросилась на еду, едва он скрылся из поля зрения.